Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1. Михал Клеофас Огинский

не было ничего такого, что он мог бы осудить. Это письмо не было официальным документом, а лишь излиянием сердца перед другом, чей характер и взгляды были мне хорошо известны. К тому же этот друг был посланником далекого государства, которое не могло причинить никаких неприятностей Польше. Будучи далек от осуждения конституции 3 мая, я говорил о ней со всем тем уважением, которого она заслуживает, и отдавал должное ее авторам. И наконец, мое беспокойство и страх относительно будущего Польши лишь доказывают, насколько близко к сердцу я принимаю интересы моей родины. Я жажду, чтобы все усилия нации были объединены ради сохранения неделимости Польши и соблюдения ее вновь принятой конституции. В конце последовало честное признание: то, что было сказано в письме о короле, является моим личным мнением, и его разделяют многие другие лица, искренне преданные своему королю.

      Король приказал мне прийти к нему через два дня, и я принес ему копию того письма. Вот его содержание.

      «Господин кавалер, вы расспрашивали меня о событиях 3 мая, о которых сообщали газеты и курьеры, доставлявшие известия посланникам разных стран в Гааге, но вы не сочли их достаточными, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Надеюсь, что мною вы будете довольны, так как я посылаю вам с верной оказией большой пакет, содержащий часть протокола сейма с переводом основных речей, произнесенных на заседании 3 мая, а также описание торжественной церемонии, состоявшейся в тот же день. Все это рассказано очевидцем, на чью порядочность вы можете положиться. Итак, что касается вашей первой просьбы, она полностью удовлетворена. Мне труднее удовлетворить вашу вторую просьбу – пояснить вам, каково мое мнение о тех изменениях, которые должны произойти в образе правления Польши, и каковы могут быть их результаты. Вы знаете мои чувства по отношению к моей родине: мы часто говорили с вами о них во время моего пребывания в Гааге. Мне было приятно беседовать с вами, потому что вы любите Польшу и поляков и потому что мы с вами единодушны во взглядах на то, что составляет счастье народов вообще. Мы с вами едины в отвращении ко всему незаконному, сомнительному и несправедливому. Исходя из этого, мы осуждаем поведение России по отношению к полякам и считаем также, что Польша, подавляемая в течение стольких лет, должна стремиться уйти из-под ига, под которым она стонет, и воспользоваться нынешними обстоятельствами, чтобы сменить у себя форму правления. Но отвечает ли конституция 3 мая этим потребностям, ожиданиям и надеждам поляков… этого я сейчас не могу вам сказать, тем более что прошло всего лишь пятнадцать дней, как она была принята и опубликована. События следовали одно за другим с такой скоростью, что я с трудом улучил время, чтобы перечесть ее после опубликования. И тем более не было времени, чтобы вынести о ней суждение на свежую голову, так как мы все были в состоянии пьянящего восторга, что не располагает к хладнокровным рассуждениям о будущем. Я убежден, что эта конституция основана на разумных и умеренных принципах, что она более соответствует