Дождь для Данаи (сборник). Александр Иличевский

нечего делать? – спросила она.

      – Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни».

8

      Так каким должен быть труд, чтобы он был основой чистой и радостной жизни? Ответ на этот вопрос – вместе с его невозможностью – составляют существенную часть движителя чеховского письма.

      И не только письма. На Сахалин он поехал именно в связи с обобщенностью размышлений о человеке как страдательном залоге простой и беспощадной жизни. (Мыслимо ли?! – Чехов-труженик переписал все каторжное население Сахалина – и после составил подробнейший, уникальный отчет о поездке.) Очевиден безвыходный пафос: освящение труда.

      Труд должен быть светел. Копать нужно не землю, а воздух, свет.

      Об одном столе, который был картой

0

      В моей жизни не оказалось под руками стола, достойного описаний. (Не считая столового плато Устюрт – столь же плоского и обширного, сколь труднодоступного и безжизненного.) Зато такой стол есть в воображении.

      Он серебряный и круглый.

      На нем чеканка.

      Если смотреть на этот стол из-под купола зала, где он стоял, – его можно принять за монету.

      Но ни на одной монете никому никогда не приходило в голову вычеканить карту.

      Тем более – карту мифа.

      Того, кто расплатился этой монетой, звали Артур.

      Совершенно верно, Король Артур.

      Бесценность этого стола – вовсе не в его принадлежности, и уж тем более не в весе.

      Разумеется, карта исчезла.

      Осталась тайна.

      Но если быть точным, выяснится: пространство тайны тоже обладает картой.

      Причем ничуть не менее бесценной, чем породившая ее утрата.

1

      Предмет картографии – мера места. Суть – власть, завоевание, пусть и бескорыстное. Первое оружие, линейка, – собственное тело исследователя; отсюда – единица измерения: локоть, пядь, вершок и т. д.

      Тело мерой прикладывалось к пространству, вписывалось в него. Картограф, возвращаясь из экспедиции, нес на своем теле отпечаток пространства, подобно пчеле, несущей след посещенных мест – пыльцу. (Кто-то называл Андрея Белого «собирателем пространства» – кажется, он сам.)

      И вот еще пример. Некая секта йогов раз в пятилетку отправляется искупать – отмерять, коленопреклоняясь и распластываясь, свои грехи – собственным ростом вдоль русла Ганга, от истока до устья.

      Кстати, в точности по Пармениду, по которому – «человек есть мера всех вещей».

2

      Определение «картография есть отложение тел на ландшафте» можно развить следующим образом.

      Картография суть отпечаток линейки ума и души на ландшафте воображения.

      Развить определение, конечно, можно. Тем более что потом – уж дальше некуда… Но прежде следует определиться, что вообще есть карта.

      Самое простое: карта есть изобразительный способ переноса пространственного представления на действительность. Подчинение последней