Перс. Александр Иличевский

в себе некую важнейшую неприкладную информацию. Некое сообщение природы, некое ее послание, которое, с одной стороны, не относится к созданию ни одного из живущих на планете организмов, а с другой, является важным текстом, огромным письмом, проектом, библиотекой, как угодно, – но гораздо более непознаваемым, чем любой самый сложный живой организм во вселенной. Необъятное это послание протянуто нам через миллионолетия эволюции. Оно не только связывает все живое на земле, но и устанавливает мост к неживому миру, к мертвой материи, к забвению как истоку.

      – А что если на этом темном участке записана наша душа, наша судьба? – спросила Софи.

      – Не говори глупостей, – поморщился Ленька. – Скажи еще, что Пятикнижие записано в генах.

      – Моя задача не только найти Луку. Лука должен обладать сверхреальными свойствами, ибо этот организм – избранный, самый жизнеспособный во всей вселенной. Никто не ищет Луку так, как ищу его я – на глубине. И никто не ищет Луку для того же, зачем его ищу я. У меня есть гипотеза, что, будучи найден, LUCA поможет найти ключ для прочтения массива интрона. Это гораздо важней всех нынешних экспериментов молекулярной биологии. LUCA может помочь нам научиться читать геном. В геноме очевидно есть неприкладное, высокое содержание, как и в стихе, который, согласно главному признаку искусства, – бескорыстен. Так вот, можно сказать, я желал бы отыскать в геноме его метафизическое содержание… Я пишу программу, с помощью которой учусь читать геном, все время пробую новые и новые методы. Они основаны на серьезной математике. Недавно мне пришла идея для разгадки интронов применить методы комбинаторного анализа стихотворного текста. Как я говорил, связывать ДНК со стихотворным текстом вполне логично: и в стихотворении, и в геноме имеются тройные связи: ритм (чередование ударений в тексте определенной длины, которые в геноме понимаются как определенные сгустки азотистых оснований), рифма (связи между окончаниями единиц текстов), строфические повторы (связи между строками разных строф). Так вот, в интронах легко отыскиваются участки и силлабо-тонического стихотворения, и верлибра. Во множестве стихотворных размеров легко можно наблюдать «комбинаторно-генетический» процесс: все варианты комбинаций ударных и безударных слогов, скажем, для двухсложных стоп – четыре варианта, для трехсложных – восемь, все они известны. Оказалось, что у дактиля больше шансов закрепиться в геноме, чем у амфибрахия. Сейчас я каталогизирую все ритмические размеры, какие встречаются в интронах, и уже нашел «алкееву строфу», любимое орудие Квинта Горация Флакка. Все эти элементы стихового анализа генома должны быть у меня на вооружении, когда я найду Луку…

      – Слушай, – вдруг спросил Ленька, – а было ли тебе когда-нибудь по-настоящему страшно?

      – Нет, не было… – я смутился и сделал кадр. – Но будет. Когда Луку найду.

      Глава четвертая

      Тереза

      1

      Вот так меня занесло в выдуманную