Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России. Максим Трудолюбов

от частной собственности на Западе, не стала символом гражданственности, права и участия в делах общества. Этот институт не получил доброго имени ни до революции большевиков, ни после революции Ельцина и Гайдара. Для одних собственность была и остается легитимным механизмом удержания господствующего положения, для других была и остается свидетельством глубокой несправедливости общественного порядка (главы 7 и 8).

      Многие исследователи увязывали недостаточность развития частной собственности в России с особенностями политического развития страны. Самый известный пример, конечно, – книги историка Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме» и «Собственность и свобода», в которых автор, по сути, увязывает уровень развития частной собственности в стране с уровнем развития политических свобод.

      Но в частной собственности в России не было «недостатка»: она так или иначе существовала на протяжении всей русской истории, а в последние 150 лет ее петербургского периода была даже более радикально «частной», чем многие европейские аналоги. Просто собственность и свобода в России разделены, они обитают в непересекающихся вселенных.

      В англо-американской культуре одно время было принято говорить о «трагедии общин» – парадоксе, проявившем невозможность совместного пользования ресурсами и тем самым оправдавшем господство частной собственности. Исследователи до сих пор спорят об этой идее, но суть ее в том, что если одни пользуются общим благом чрезмерно, то в результате эгоизма отдельных пользователей общий ресурс, например пастбище, не успевает восстановиться и прокормить всех.

      В России, мне кажется, можно говорить о «трагедии собственности». История отношений с собственностью у нас отличается от западной. Собственность в русской политической культуре не являлась той основой, благодаря которой были осознаны другие гражданские права. Защитники частной собственности и защитники прав человека и гражданина часто оказывались в России по разные стороны политических баррикад. Собственность, особенно крупная, в нашей культуре воспринималась как незаработанная и потому несправедливо удерживаемая. Распоряжались ею бездумно и пренебрежительно. В итоге общество не видело в ней этической ценности и легко отказалось от нее в момент социальной революции 1917 года. «Если в России частная собственность так легко, почти без сопротивления, была сметена вихрем социалистических страстей, – писал Семен Франк в работе «Собственность и социализм», – то только потому, что слишком слаба была вера в правду частной собственности, и сами ограбляемые собственники, негодуя на грабителей по личным мотивам, в глубине души не верили в свое право».

      Одной из основ советского проекта была идея организовать жизнь на научных, разумных началах, что, в частности, предполагало управление экономикой из единого центра. Лидеры коммунистического государства пообещали всему миру разрешить глубокую, врожденную несправедливость