Девяносто третий год. Виктор Гюго

подойти к эскадре на довольно близкое расстояние.

      Капитан стал вполголоса отдавать приказания. На корвете водворилось мертвое молчание. Не слышно было сигнала тревоги, но все сопряженные с ним маневры исполнялись в точности. Корвет так же мало был способен бороться с людьми, как и с морскими волнами. Однако экипаж старался извлечь все возможное из этих остатков военного судна. На шкафуте[46], возле бейфутов, навалили все, что было в запасе по части кабельтовов[47] и перлиней[48], с тем чтобы укрепить в случае необходимости мачты. Перевязочный пункт был приведен в порядок. Согласно установившейся практике, по бортам развесили койки, что, конечно, могло служить некоторой защитой от пуль, но не против ядер. Принесли калибры для пуль, хотя и было уже несколько поздно проверять размеры последних; но дело в том, что никто не ожидал такой скорой встречи с неприятелем. Каждому матросу роздано было по лядунке, по паре пистолетов и по кинжалу. Койки были сложены, пушки наведены, ружья заряжены, топоры и дреки уложены по местам, крюйт-камера[49] с порохом и зарядами открыта. Каждый встал на свое место по расписанию – и все это совершалось молча, словно в комнате умирающего. Все делалось быстро, но мрачно.

      Потом корвет поставили на шпринг. Он имел шесть якорей, как у фрегата. Были спущены все шестеро: становой[50] с носа, верп[51] – с кормы, большой якорь – со стороны открытого моря, второй верп – со стороны бурунов, дагликс[52] – с левого борта, а запасной якорь – с правого. Девять уцелевших орудий были направлены все в одну сторону, дулами к неприятельской эскадре.

      Последняя, в точно таком же безмолвии, со своей стороны сделала все приготовления к бою. Все восемь ее судов образовали теперь дугу, хорду которой представлял собою риф Ле-Менкье. «Клэймор», очутившись в этом полукруге и удерживаемый к тому же якорями, так сказать, прислонился к рифу, то есть к своей погибели. Это относительное положение судов очень напоминало собой свору собак, окруживших кабана, не испускающего ни звука и только скалящего зубы.

      Обе стороны выжидали. Канониры «Клэймора» стояли возле своих орудий.

      – А знаете ли, я бы предпочел сам открыть огонь, – сказал Буабертло Лавьевиллю.

      – Отчего же и не позволить себе это маленькое кокетство? – ответил тот.

      IX. Кого-то спасают

      Старик пассажир тем временем, оставаясь на палубе, смотрел на все бесстрастным взором.

      – Сударь, – сказал Буабертло, приближаясь к нему, – все приготовления окончены. Мы теперь крепко привязаны к нашей могиле. Мы не сдвинемся с места. Во всяком случае мы станем добычей или эскадры, или рифа. У нас нет иного выбора: или сдаться неприятелю, или погибнуть в бурунах. Я полагаю, что нам следует умереть; лучше погибнуть в бою, чем от кораблекрушения. Я, по крайней мере, предпочитаю быть застреленным, чем утонуть; я предпочитаю огонь воде. Но умирать – это наша обязанность, а ни в каком случае не ваша. Вы – доверенное лицо принцев,

46

Шкафут – на парусных судах широкие доски, лежащие по бортам корабля вровень с баком и квартердеком, соединявшие их и служившие для перехода с одного на другой.

47

Кабельтов – мера длины – 185,2 м (0,1 морской мили); толстый трос.

48

Перлинь – трос толщиной от 4 до 6 дюймов.

49

Крюйт-камера – помещение на корабле для хранения взрывчатых веществ.

50

Становой якорь – якорь, на который судно обычно становится.

51

Верп – судовой якорь меньшего веса, чем становой.

52

Дагликс – левый становой якорь.