Остров фарисеев. Путь святого. Гротески (сборник). Джон Голсуорси

экзаменами, следуя системе, по которой студент разогревает свои знания зубрежкой, к моменту экзамена доводит их до кипения, а потом дает им навсегда остыть. Перед Шелтоном возникло лицо его репетитора – человека с пронзительным взглядом, который всю неделю без передышки поставлял знания, а по воскресеньям уезжал в Лондон.

      Приятели миновали лестницу, которая вела в комнату их наставника.

      – Интересно, вспомнит ли нас малыш Тэрл, – сказал Крокер. – Я с удовольствием повидал бы его. Может, зайдем?

      – Малыш Тэрл? – задумчиво переспросил Шелтон.

      Поднявшись наверх, они постучали в массивную дверь.

      – Войдите, – послышалось изнутри. То был голос самого Сна.

      В мягком розовом кресле сидел небольшой человек с розовым лицом и огромными красными ушами – казалось, он прирос к этому креслу.

      – Что вам угодно? – спросил он, часто моргая.

      – Вы меня не помните, сэр?

      – Боже мой! Да неужели это Крокер? Вас прямо не узнаешь с такой бородой!

      Крокер усмехнулся, вспомнив, что не брился с самого начала своих странствий.

      – Вы помните Шелтона, сэр?

      – Шелтона? Ну конечно! Здравствуйте, Шелтон! Садитесь, возьмите сигару.

      Скрестив толстые ножки, маленький джентльмен оглядел своих посетителей сонным взглядом, точно хотел сказать: «И зачем это, собственно говоря, вы пришли и разбудили меня?»

      Шелтон с Крокером взяли себе по стулу; они тоже, по-видимому, думали: «Правда, зачем это мы пришли и разбудили его?» И так как Шелтон не мог ответить на этот вопрос, он поспешил укрыться за дымом своей сигары. Стены, обшитые панелями, были увешаны изображениями памятников греческого искусства; мягкий пушистый ковер нежил усталые ноги Шелтона; богатые корешки множества книг поблескивали в свете керосиновых ламп – вся эта атмосфера высокой культуры, табачный дым начинали действовать на Шелтона; он лишь смутно понимал, о чем Крокер любезно беседовал с хозяином, который, моргая, глядел на них из-за огромной пенковой трубки, – и лицо его при этом до смешного напоминало луну. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, широко шагая, вошел высокий мужчина с большими карими глазами и румяным насмешливым лицом.

      – О, я, кажется, некстати, Тэрл! – сказал он, окидывая надменным взором комнату.

      Маленький толстяк заморгал чаще прежнего и пробормотал:

      – Ничуть, Берримен; берите стул, присаживайтесь.

      Вновь пришедший, которого хозяин назвал Беррименом, сел и тотчас уставился на стену своими красивыми карими глазами.

      Шелтон, смутно помнивший этого преподавателя, поклонился, но тот улыбался своим мыслям и не заметил приветствия.

      – Сейчас придут Триммер с Уошером, – сказал Берримен; не успел он договорить, как дверь отворилась и в комнату вошли названные джентльмены.

      Одинакового роста, но совсем разные, они держались чуть фамильярно, чуть высокомерно, словно снисходительно