Отрок. Бешеный Лис. Евгений Красницкий

воли великого князя пошли! Понимаешь, Кирюха?

      – Чего ж тут не понять? – с деда, так же как и с его приятеля, заметно сошел хмель, выглядел он серьезным и сосредоточенным. – Не первый раз киевский великий стол новгородскими мечами берется. Так и Владимир Святой великим князем стал, и Ярослав Мудрый…

      – Так и Мстислав станет! Даже и не мечами новгородскими, а только угрозой их, – добавил Федор. – Не первый раз, это ты верно сказал, но в последний!

      – В последний?

      – Да, Кирюша. Новгород медленно, но верно от Киева отходит. Мстислав в Новгороде своего сына Всеволода вместо себя оставил, а тот, дурень, с новгородцами не ужился. Довел до того, что новгородские бояре к Мономаху с жалобой в Киев приехали. А Мономах с ними сурово поступил – те из бояр, кто крест на верность целовать отказался, в порубах[2] киевских сгнили. Одного только боярина Ставра жена Забава выручить сумела.

      – Слыхал я эту сказку! – дед скептически скривил лицо, отчего его и без того страшный шрам стал выглядеть и совсем уж жутко. – Брехня, не могло такого быть!

      – Ну почему же брехня? Могла баба мужиком переодеться? Могла! Могла на скачках выиграть? Могла! Был бы конь резвый…

      – Могла, могла… – согласно закивал дед, – а вот победить в поединке ратника из ближней княжьей дружины, да еще не одного – ни в жизнь!

      – Кирюш, бабы разные бывают. А в Новгороде, если не знаешь, суд и бабам поле[3] присуждает. В доспехе и с острым оружием!

      – Все равно! – дед пристукнул кулаком по столу. – У меня в Ратном тоже одна такая есть. Аленой зовут. Здорова – слов нет! Однажды корову из навозной ямы за задние ноги вытащила! Из лука бьет – хоть сейчас в строй ставь! Кулаками машет – лучше не подходи, насмерть уложить может. Однако же в настоящем поединке даже я, на одной ноге, ее одолею. Воин есть воин, а в ближней дружине великого князя слабаков нет.

      – Но мужа-то она выручила!

      – Да ублажила Мономаха по-бабьи, и весь сказ! Такую лихую бабу любому мужику… Гм… – дед покосился на Мишку. – Лестно…

      – Да, это верно… – Федор мечтательно завел глаза и посветлел лицом, видимо вспомнив что-то приятное. – Лихие бабы, они… – боярин, так же, как только что дед, покосился на Мишку и примолк.

      «А сказка-то, если помните, сэр Майкл, до третьего тысячелетия дожила. Про Забаву Путятичну, победившую князя Владимира Красно Солнышко в конных состязаниях, побившую в поединке несколько дружинников за раз и перепившую на пиру самых крутых выпивох. Только вот «Владимир Красно Солнышко» – собирательный образ Владимира Мономаха и его прадеда – Владимира Святославича Святого, крестившего Русь. Эх, такую легенду лорд Корней опошлил!»

      – Не сходится у тебя, Федька! – прервал Мишкины размышления дед. – То ты говоришь, что новгородцы за Мстислава горой стоять будут, то – что против сына его взбунтовались и наказание претерпели. Не сходится.

      – Невнимательно слушаешь, Кирюха, я сказал: если не мечами новгородскими,

2

Поруб – подземная тюрьма. Деревянный сруб, опущенный в яму. Сверху накрывался настилом и засыпался землей так, что оставалось лишь небольшое окошко для подачи воды и пищи. Естественные надобности узники справляли тут же – на земляной пол. Выжить в таких условиях, хотя бы несколько месяцев, было редкой удачей.

3

Поле – судебный поединок, «Божий суд», победитель в котором безоговорочно признавался правым и свободным от любых обвинений.