Секрет Любимова. Валерий Золотухин

и вы не продолжаете ее, а так останавливаете и начинаете что-то свое, заранее заготовленные красочки, разыгрываете, не ведете сцену, не живете по-настоящему в ней, партнер играет, а вы в это время отдыхаете, пережидаете, вместо того чтобы искать свое поведение во время его действия. Сами не работаете, не развиваете роли, не освещаете.

      – Ты скажи, что не понимаешь.

      – Я сказал…

      – Ну и что?

      – Что?! «Бери острее, вмазывай в зал, тяни сквозное».

      – Шутки гения.

      17 февраля

      Премии. Мне 100 рублей. Много. Завтра получу. Разговор, два, с Любимовым – отпустите сниматься…

      – Как! Ну как, скажи, выводить тебя из репертуара я не буду! Ну как, скажи, освободить тебя, а репетировать, как я могу репетировать без тебя Маяковского, отменять репетицию?

      – Ну, нет двух Маяковских и трех главных подонков, вы же не отменяете репетицию, более того, вы забываете, что их нет.

      7–8 марта

      Борьба за съемочные дни.

      Ю.П.: «Мы дали ему квартиру – он должен сделать выводы».

      Прием у французов. Вилар[22], Макс[23], пьяный Ефремов и ухаживающий за своим шефом, за своим «Де Голлем», – Козаков. Перед входом остановил милиционер:

      – Вы не ошиблись, вы знаете, куда идете?

      – Да, знаю, не ошибся.

      – К кому вы идете?

      – К французам, журналистам, у нас должна состояться встреча с Виларом. Моя фамилия Золотухин, я из Театра на Таганке.

      – Вот так бы и сказали, а то идете с палкой, за плечами мешок, здесь рядом Белорусский вокзал, часто ошибаются.

      – Нет, нет, мы не ошиблись.

      – Значит, вы артист, ну идите, извините.

      Убил сигарами. Дали на дорогу 5 штук.

      26 марта

      Все еще не вышел Маяковский. Измотал вконец. Любимов окончательно забурел, «мы все полное дерьмо, а он на коне».

      На двух репетициях последних пахло карбидом. Когда выпускали «Героя», тоже пахло. Я запомнил этот запах на всю жизнь. Это были замечательные дни, начиналась новая жизнь, новое дело, я держал экзамен и был предельно свободен в действиях и словах, нет, волнение было колоссальное, но праздничное, восторг, что-то рождалось, а на всю суету было плевать 100 раз.

      Любимов, не замечая, бросается из стороны в сторону, даже говорит противоположное себе. Но самое печальное, что он не замечает этого, ему кажется, он и вчера говорил то же, что сегодня.

      Хочу устроить сегодня разгрузочный день, но из кухни вкусно пахнет, очевидно, завтра будет этот день.

      8 апреля

      Сдача Управлению. Фурор.

      Погорельцев: Я ошарашен. Это, без дураков, гениальный спектакль.

      Кирсанов: Впервые Маяковский зазвучал как Маяковский.

      Эрдман[24]: Это лучший венок в могилу великого поэта.

      Арбузов: Вы воскресили нашу молодость, за много последних лет я не помню ничего подобного. Мы повторяемся, а должен быть диалог.

      Яшин: Это лучший спектакль этого театра.

      Анчаров: Катарсис, я обливался

22

Жан Вилар, знаменитый французский режиссер.

23

Макс Лион, французский журналист, аккредитованный в Москве.

24

Николай Эрдман – драматург, член Художественного совета Театра на Таганке.