Пока ты не спишь. Мишель Бюсси

Дедом – из-за предпенсионного возраста и шести внуков, живущих в разных уголках Франции. Он наголо брил череп, носил серебристо-черную эспаньолку, тело у него было поджарое, как у профессионального бегуна, а глаза – как у большого доброго пса. Старожилы бригады говорили: «Наш Дед еще о-го-го!» – новички же считали его «ужасно пожилым».

      – Он все утро на консультации, помощница пообещала, что шеф перезвонит, как только появится минутка.

      – Но он подтвердил, что штопал именно Тимо Солера?

      – На все сто. Солер связался с ним через несколько минут после того, как был замечен у аптеки в квартале Сен-Франсуа. Профессор Ларошель обслужил нашего налетчика в порту, в гавани Осака, между контейнерами.

      – И доблестный доктор сразу связался с полицией? Его не смутило, что он нарушает профессиональную тайну?

      – Нисколько, – улыбнулся Дед. – То ли еще будет…

      Марианна отогнала мысли о раненом налетчике и повернулась к Василе Драгонману:

      – Ну что, идем? Я нашла для вас время между двумя… консультациями и не могу обещать, что нам дадут спокойно поговорить.

      Невозмутимость психолога резко контрастировала с царившим в участке возбуждением. Он сел, расправил полы куртки, открыл папку, достал блокнот и разложил перед собой детские рисунки. Взгляд светло-карих глаз был острым, как луч лазера, славянский акцент проявлялся сильнее, чем по телефону. «Красивые глаза, – подумала Марианна, – не банально карие, а цвета полированного дерева, терракоты или золотистой запеченной корочки круассана».

      – Я принес вам рисунки Малона, майор, и мои заметки с комментариями. Они пока рукописные, но…

      Марианна жестом остановила Василе, чтобы получше его рассмотреть. Обаятельный мужик, ничего не скажешь! Чуть моложе ее. Она обожала застенчивых мужчин: за их сдержанностью таится огонь. Славянский шарм и трагическая судьба героев Толстого и Чехова.

      – Что, если мы начнем с самого начала? О ком вы говорите? Где он живет?

      – Конечно, майор, простите. Когда волнуюсь, становлюсь бестолковым. Мальчика зовут Малон. Малон Мулен. Он ходит в младшую группу начальной школы. В Манеглизе. Знаете, где это?

      Она сделала ему знак продолжать, кивнув на висевшую на противоположной стене карту эстуария[4] Сены. Манеглиз находился в десяти километрах от Гавра. Маленькая деревенька среди полей с населением в тысячу жителей.

      – Со мной связалась школьная медсестра, сообщила, что ребенок все время повторяет нечто странное. Я впервые увидел мальчика три недели назад.

      – И он рассказал, что его родители – не его родители?

      – Именно так. Малон утверждает, что помнит другую жизнь, прежнюю…

      – А родители, конечно, все отрицают.

      – Естественно. – Драгонман взглянул на часы. – В этот самый момент они встречаются с директрисой школы.

      – Без вас?

      – Да. Предпочли обойтись без моего присутствия.

      – Родители или начальство?

      – По обоюдному согласию…

      – Ваше вмешательство их раздражает?

      Психолог

4

Эстуарий – однорукавное, воронкообразное устье реки, расширяющееся в сторону моря.