Десять поворотов дороги. Необременительная новелла. Оак Баррель

куда надо?

      – В-вон т-туда, – махнул он рукой куда-то в сторону чучела совы, украшавшей обеденную залу.

      – Считай, что тебе повезло! – подбодрил его не на шутку развеселившийся Хряк, уже опрокинувший кружку подогретого пива. – Берем его в труппу? А? Умеешь ходить по канату, пострел?

      – Е-ес…

      – Если?

      – Ага. Е-если п-положить на пол, – парнишка до ушей расплылся в улыбке.

      – Наш человек!

      – А вы, что ли, ц-цирк? Б-будете в-выступать? – парень показал пальцем на макака, чем, похоже, его обидел. Педант с недовольным видом взобрался на карниз и оскалил зубы.

      – Мы, икота тебя возьми, дарматический театр теней, блин! – ответствовал Гумбольдт, срезая с окорока сало. – И не пугай обезьяну – это заколдованный принц.

      – П-пр…

      – Но-но! – перебил его Хряк. – Наш друг неприкосновенен. Остерегись, парень! К тому же набивая брюхо за чужой счет.

      – А я еще и н-не н-наб…

      – На вот, чтобы челюсти не гуляли, – толстяк протянул ему кусок копченого мяса на лепешке. – Но для пива ты слишком юн, не взыщи.

      – Да ладно вам, что напустилась на человека! Как тебя зовут? – захлопотала Аврил.

      – Щуп.

      – Говорящее имя… Расскажи нам о городе, дружище Щуп, – попросил Хвет, вальяжно облокотившись о стол.

      – А фто? Гофод как гофод. Фто надо-то?

      – Ну, что говорят? Что слышно?

      Щуп с азартом проглотил мясо и прекратил зубную чечетку. К чести мелкого проходимца, он тут же протянул нетронутый кусок лепешки в сторону Хряка – своего кулинарного покровителя:

      – Мясо же к лепешке шло? Нет?

      – Ты прожорлив, как сто монахов, пострел! – покачал головой Хряк (для его комплекции почти подвиг), наделив Щупа добавкой окорока.

      – Шпашибо.

      – Отменный нахал, – похвалил Гумбольдт.

      – Но ты задолжал нам рассказ. Даже не думай теперь отделаться парой заскорузлых слухов о сбежавшей мельниковой дочке: за две порции свинины мы заслуживаем лучшего отношения, – увещевал его Хвет, сам как мальчишка радуясь теплу и пище в этакое ненастье.

      Снаружи раздалось очередное «иаа-аа!» недовольной миром ослицы. Животина использовала две доступные буквы из своего арсенала с большим талантом. Ее последнее заявление, несомненно, означало: «Что б вас плесень пожрала изнутри, двуногие скоты!» Щуп погрозил кулаком в окно:

      – Чертова тварь! Чудь не замерз из-за нее! Вышли на рассвете еще, чтоб успеть к завтраку…

      – О-о-о… – подбодрил Хряк, демонстративно не замечая протянутого куска лепешки.

      Парень философски вздохнул, шмыгнул носом и спрятал его в карман.

      – Может, на лепешку приманю гадину. Все ж домой-то нам попасть надо. Мать волнуется…

      – Ты не уходи от темы.

      Щуп пошарил взглядом по потолку.

      – Ну… Из самого такого… На прошлой неделе гончара зарубили гномы.

      – Ну?! Почем ясно, что это гномы? Заливаешь, брательник.

      Известие