Сера и ладан. Стихи и повести. Геннадий Викторович Логинов

в гашеной извести, а также уничтожать их личные вещи и любые предметы, с которыми ранее контактировали больные.

      Но, так или иначе, все принятые Мишелем меры лишь тормозили распространение чумы, не помогая искоренить её причину или, по крайней мере, эффективно бороться с её последствиями. Необходимо было срочно менять стратегию и двигаться дальше, переходя от глухой обороны к наступлению. По сути, это была настоящая война, потери в которой несла лишь одна из сторон, – но это не могло длиться вечно.

      Даже продолжая поддерживать своих пациентов и приучать здоровых людей к профилактическим процедурам, Нострадамус не останавливался в своих поисках недостающих элементов териака. Как и прежде, Мишель использовал все доступные ему методы: заучивая наизусть содержание тяжёлых фолиантов и рассыпающихся от времени трактатов, сверяясь со звёздами, впадая в молитвенный транс и принимая запрещённые препараты для целенаправленного вызова видений, – он робкими шагами продвигался навстречу рецепту чудодейственного средства, меча, который должен был поразить Чуму. Нехватка Скалигера ощущалась весьма остро – врачу не хватало не только знаний бывшего друга и наставника, но и его моральной поддержки, их интеллектуальных бесед и понимания, которое он не находил в других людях: даже тех, которые искренне пытались ему помочь, не располагая при этом ни соответствующими знаниями, ни особой остротой ума. Но, так или иначе, с Сезаром или без, Нострадамус собирался довести начатую им много лет назад рискованную затею до конца.

      Какое—то необъяснимое внутреннее убеждение поддерживало в нём веру, что, несмотря ни на что, ему не суждено заразиться.

      Каждый вечер после тяжёлого рабочего дня и обхода своих больных Мишель открывал массивную, окованную листами меди, книгу, имевшую особый замок, отпиравшийся небольшим ключом, который Нострадамус всегда носил при себе. Далее – он брался за перо и, обмакнув его в лежавший неподалёку открытым рожок чернил, начинал в подробностях описывать свои сегодняшние действия, направленные на предотвращение эпидемии, утаивая лишь откровенно запрещённые и подозрительные методики, за которые его вновь могли привлечь инквизиторы, продолжавшие и в эти дни пристальное наблюдение за нестандартно мыслящими людьми. Обычный доклад для властей, вместе с тем, помогал приводить мысли в порядок и лишний раз убеждать себя в том, что его труд не напрасен; однако же, даже сократив число ежедневно умиравших горожан, Мишель не мог пресечь проблему на корню. Во всяком случае – пока ещё не мог.