Выигрывать надо уметь (сборник). Виктор Пронин

удивился тому, что смог произнести эти слова, изобразить вполне сносную улыбку.

      – Мне кажется, ты сам видишь.

      – Что я вижу?

      – У меня такое чувство, что нам лучше расстаться.

      – Твои чувства больше ничего тебе не подсказывают?

      – Как тебе сказать… У нас последнее время все идет вкривь и вкось. Мы перестали понимать друг друга.

      – Блажь. Невозможно перестать понимать. Так не бывает.

      – Бывает, Володя.

      – Ты у меня спросила, как я к этому отношусь? Отвечаю – отрицательно. Нам нельзя расставаться. У тебя кто-то появился?

      – Нет. – Она покачала головой. – Никто у меня не появился. Ты ведь это знаешь.

      – В чем же дело?

      – Понимаешь… Кончилось. Все кончилось. Я не могу к тебе относиться, как раньше. Это произошло не сразу… Ты изменился, Володя… Ты уже не тот, кем был два года назад, когда с Панюшкиным на Проливе работал.

      – Блажь! – резко сказал Тюльпин. – Чистой воды блажь.

      – Два года назад на Проливе ты был другим.

      – Конечно! Я был на два года моложе!

      – Дело не в этом, Володя. Ты же знаешь, что дело не в этом. С возрастом у тебя все в порядке. Тогда в тебе было что-то от самого Панюшкина… Была какая-то дерзость, готовность рискнуть, доказать свою правоту… Был свежий воздух. Наверно, Панюшкин умел делать людей сильнее, чем они были на самом деле. А теперь…

      – Что же теперь? – с вызовом спросил Тюльпин.

      – Затхло стало, Володя. Дома ты так часто доказываешь мне, что твой новый начальник тщеславен, труслив, недалек, что… Мне кажется, ты больше всего боишься, чтобы он не догадался об этих твоих мыслях.

      – Зачем же лезть на рожон?

      – Вот видишь, какие у тебя слова появились… А помнишь любимый тост Панюшкина? «Вперед, на рожон!» И все вы подхватывали, звенели стаканами, у вас горели глаза, и вы в самом деле лезли на рожон, и как лезли… А сейчас… Зачем ты позволяешь ему ухаживать за мной?

      – Не могу же я запретить ему улыбаться!

      – О, Володя! А помнишь, как однажды на Проливе мне вот так же улыбнулся тот тип с усиками, помнишь, что было после этого? А сейчас даже скандалы у вас какие-то робкие, будто каждый боится высказаться до конца.

      – Ты решила уйти, потому что у меня плохой начальник?

      – Ты стал слабее.

      – И поэтому от меня нужно бежать?

      – Дослушай. Ты не стал слабее физически. У тебя не уменьшилась зарплата, даже повысилась. Должность тоже. По островным понятиям вполне приличная. Послушай меня, не перебивай… когда ты работал с Панюшкиным…

      – Я знаю, ты влюблена в него!

      – А ты разве нет? Так вот, сейчас у тебя другой начальник, мелкий и пакостный. И ты перенимаешь его словечки, поведение, почему-то опасаешься его, даже мне запретил говорить с ним так, как я считаю нужным.

      – Ты наговоришь!

      – Володя, ты не веришь, что я смогу поступить с ним разумно, справедливо, порядочно? Не веришь? Ну, скажи! Или у тебя совсем другие опасения? Ох, Володя… Хочешь, скажу главное?

      – Ну?

      –