Полное затмение. Виктор Пронин

посмотреть, себя показать... Вдруг, думаю, уж и забыл, как я выгляжу, а?

      – Помню, как ты выглядишь, хорошо помню. А поговорить... Хуже времени ты не нашел? Самый разгар, суета, беготня... Некстати, Паша, боюсь, некстати.

      – Прогонишь?

      – Прогнать не прогоню, но и сильно радоваться тоже не буду.

      – Меня это вполне устраивает. Можешь не радоваться, только не прогоняй. Полчаса выдержишь?

      – С трудом, – честно признался Шаланда.

      – Пусть так, меня и это устраивает.

      – Ох и хитрый ты, Пафнутьев, ох и хитрый! – покрутил головой Шаланда. – Смотрю на тебя и думаю – неужели есть на свете люди, чтоб хитрее были?

      – Что ты, что ты! Мне до тебя топать и топать! – Пафнутьев приложил руку к груди.

      – Точно? – простодушно обрадовался Шаланда. – А мне кажется, что и дурноватый я, и недалекий какой-то, и все, кому не лень, ездят на мне, а?

      – Брось, Жора! – махнул рукой Пафнутьев. – Ты и сам понимаешь, что это не так. Значит, слушай меня... Секретарша знает, что я здесь.

      – Конечно, ты же мимо нее прошел.

      – Дай ей такую команду... Пусть все, кто хочет, заходят к тебе прямо сейчас. Твои сотрудники. По любому вопросу. Повторяю – по любому вопросу пусть к тебе свободно заходят. Только она должна их предупреждать... Так, дескать, и так, там у него, у тебя то есть, Пафнутьев из прокуратуры, но можешь зайти, заходи, только не очень долго.

      – А зачем все это? – Шаланда приник грудью к столу и внимательно уставился в глаза Пафнутьеву.

      – Не хочу мешать твоему производственному процессу.

      – Врешь! – убежденно крякнул Шаланда. – По глазам вижу, что врешь!

      – Конечно, – легко согласился Пафнутьев. – Давай договоримся... Сделаем, как я тебя прошу, а перед уходом все выложу без утайки. Заметано? Когда зайдет твой человек, ты спокойно решаешь вопрос, с которым он пришел. На меня ноль внимания. Уйдет, мы снова с тобой начинаем обмениваться важными мнениями о криминальной жизни города. Ты одно говоришь, я другое, с другой колокольни... Ну?

      – Ох, Пафнутьев, какой же ты хитрый... Мне иногда страшно становится, понимаешь, страшно? – обернулся Шаланда уже от двери.

      Он вышел, с минуту его не было, видимо, давал указания секретарше. Конечно, Пафнутьев хотел бы при этом присутствовать, хотел бы убедиться, что Шаланда произносит именно те слова, которые требовалось, но не решился. Хорошо уже то, что тот разрешил провести этот маленький эксперимент в собственном кабинете.

      Шаланда вернулся, сел на свой стул, жалобно пискнувший под его массой, и уставился в лицо Пафнутьеву, словно хотел что-то прочитать по его глазам.

      – Скажи, меня знают в твоей конторе? – спросил Пафнутьев.

      – Да тебя здесь каждая собака знает! Уже все управление в курсе, что пришел Пафнутьев по чрезвычайно важному делу. Поскольку Пафнутьев другими делами не занимается, – съязвил, как сумел, Шаланда.

      – Ты сказал секретарше, что готов принять кого угодно по любому вопросу, как служебному, так и личному?

      – Да уж сообразил!

      –