Зима кончается. Рассказы. Андрей Калинин

глуп. Но, как ни крути, для Ивана такая жизнь была интересна и нова, она давала эмоции, заставляла размышлять.

      Ещё они с Катей часто бывали в различных компаниях, основным занятием в которых было пить и вести философские беседы. Люди эти были зачастую просто одеты, обладали длинными причёсками и, по-видимому, считали себя гениями. Они говорили о разном. О карме, о различных книгах, религиозных направлениях, музыке. Богатых они считали глупцами и стадом. Иногда они предлагали покурить траву, Ваня отказывался. На него смотрели, как на изнеженного мажора. При этом ему было странно, как можно считать кого-то глупым, когда ты сам несколько дней в неделю пьёшь дешёвое пойло и еле наскребаешь порой на метро.

      Для Ивана деньги проблемой, естественно, не были. Он дарил Кате дорогие подарки. Она искренне говорила, что он не должен так делать. Это он, надо сказать, довольно высоко ценил. Когда Ваня привёл Катю знакомиться с родителями, те вопросительно переглянулись.

      Гром грянул среди ясного неба. Они с Катей сидели у неё в комнате, она рисовала на холсте, а он любовался ей. Вдруг Катя сделала резкое движение вперёд рукой, пробила картину и расплакалась.

      Через три дня Иван снова сидел на лавочке. Он жевал сахарную вату и глупо, обречённо улыбался. Катя расплакалась из-за того, что её сердцу было трудно осознавать тот факт, что Иван не тот, кого она хочет видеть рядом. Он долго утешал её, а потом будто оказался как кот, которого выгнали на улицу, закрыв перед носом дверь.

      Было сформулировано четвёртое важнейшее правило: люди, какими бы они ни были, счастья в жизни не приносят.

      Было очень тяжело и гнетуще. Город давил, дом давил, окружающие лица давили… Попытки снова раствориться в пьянках и беспорядочном сексе облегчения не несли. Он поговорил с отцом. Отец внимательно выслушал.

      – Послушай, сын, – сказал он. – Так получилось, что с рождения ты имел практически всё, что человеку нужно в жизни. Всё, к чему кто-то стремится много лет, ты получил, только появившись на свет. Тебе не нужно было предпринимать каких-либо усилий, чтобы выжить. И не просто выжить, а получить хоть какой-либо комфорт и статус.

      Отец почесал ухо, чуть задумавшись.

      – Логично, – продолжал он, – что, имея такую жизнь, познав все её радости и не приложив к этому усилий, ты придёшь к тому, что всё это пусто. И ощущение это будет только от того, что ты не знаешь, что бывает иначе.

      В общем, отец предложил Ивану начать всё с нуля.

      – Ты должен построить себя, – сказал он, – пройти сквозь тяготы и лишения, и только тогда ты поймёшь, чего на самом деле стоит жизнь и чего на самом деле стоишь ты.

      Итак, в 22 года Иван пошёл в армию. Это было очень странно. Сидя в вагоне поезда и глядя на уплывающую вдаль Москву, он думал о том, какая же разная бывает жизнь.

      В армии его поразили многие вещи. То, что его били сослуживцы – было больно, бессмысленно, но, как это не противоречиво звучит – в общем-то понятно.