Смерть президента. Виктор Пронин

сваренной из ржавых железных листов. Сюда сваливали после работы лопаты, ломы, ящики с гвоздями, заносили сварочный аппарат. Тут же стоял стол, сколоченный из какой-то деревянной требухи – реек, держаков от лопат, обрезков прессованной стружки. По углам валялись банки из-под краски, окаменевшие кисти, сломанные носилки и прочий хлам. Войдя в бытовку, Пыёлдин внимательно осмотрелся по сторонам, подождал, пока подойдут поотставшие Козел и Хмырь.

      – Ну? – сказали они одновременно. – Что еще?

      – Значит, так... Легкий марафет. Задача ясна?

      – Что это такое – легкий марафет? – спросил Хмырь.

      – Лопаты в угол, носилки вынести, банки сложить с внешней стороны, пол подмести, стол починить, чтобы он хотя бы стоял на четырех ножках, а не на трех. Вопросы есть?

      – Зачем, Каша? – простонал Козел.

      – На работу пятнадцать минут. А то вон конвоиры уже заволновались... Проголодались ребята.

      – А о нас ты подумал, Каша? – спросил Хмырь, чуть не плача от досады и непонимания происходящего.

      – Все мои мысли о тебе, Хмырюга, все мечты. Да, банки выносить не надо, оставьте их в будке, но сложите в угол одну на другую, чтобы меньше места занимали.

      – Зачем, Каша?!

      – Знаете, как Суковатый обалдеет, когда увидит такой вот порядок! – воскликнул Пыёлдин и впервые за многие дни поднял голову и бесстрашно посмотрел сокамерникам в глаза. Взгляд у него был ясен, переполнен светлой радостью и надеждой на свободную, счастливую жизнь. Весь гнев и Хмыря, и Козла как-то исчез, испарился сам по себе.

      – Ох, Каша... Доиграешься, – проворчали зэки, но все сделали так, как потребовал Пыёлдин. Даже больше сделали – лавку поправили, хотели решетку с маленького окошка снять, но Пыёлдин не позволил.

      – Пусть остается, – сказал он, склонив в задумчивости голову к плечу. – А вот ломы надо вынести.

      – Пусть себе стоят! – полуобернувшись, не столько возразил, сколько попросил Хмырь.

      – И лопаты тоже, – неумолимо продолжал Пыёлдин.

      – А может... – начал было Козел, но не успел закончить, потому что в голосе Пыёлдина вдруг прозвучал такой скрежещущий металл, что зэки оторопели, но опять же сделали все как надо – ломы вынесли и сложили в сторонке, сверху побросали лопаты, гвоздодеры.

      – Ну? – спросил Козел. – А теперь что? Опять вносить?

      – Не надо, – твердо сказал Пыёлдин, не приняв шутки.

      – А может, покрасить будку-то? – предложил Хмырь. – Может, тряпочкой ее протереть?

      – Не надо, – повторил Пыёлдин. Войдя в бытовку и еще раз внимательно осмотрев ее, Пыёлдин широко улыбнулся. – Как приятно все-таки находиться в чистом, прибранном помещении! – воскликнул он, но тут же опасливо отошел в сторонку, потому что знал – за такие слова можно запросто схлопотать лопатой по заднице, если не по физиономии. Конвоиры уже махали руками, поторапливая работников, и Пыёлдин, воспользовавшись этим, трусцой засеменил через двор. Следом за ним размеренно и хмуро зашагали Хмырь с Козлом.

      Последнюю ночь перед побегом Пыёлдин не сомкнул