Божья кара. Виктор Пронин

покажет, – поправила его Света.

      Андрей уныло брел вдоль ржавых заборов, исполосовавших парк, как шрамы, нанесенные рукой сильной и безжалостной, брел, словно желая убедиться, что причудливые эти заборы – не лабиринт, сооруженный для потехи разомлевших пляжников, а действительно железная поступь нового времени. Брел, пока не вышел все к тому же раскаленному на солнце бассейну, в котором никто никогда не видел воды – только бутылки, только пакеты, только срамные отходы ночной человечьей жизни.

      Впрочем, вода здесь все-таки когда-то была, поскольку камень, торчащий заскорузлым пальцем в небо, был покрыт ржавчиной, какая бывает от неочищенной водопроводной воды – то ли пытались когда-то отмыть камень от плесени, то ли из каких-то щелей били в далеком прошлом жиденькие фонтанные струйки, которые ни с чем пристойным сравнить просто невозможно…

      Посидев в тени на скамейке и полюбовавшись на угластую глыбу гранита, с которой у него, как и у многих в Коктебеле, было связано немало счастливых воспоминаний, Андрей двинулся дальше, к узкой калитке, через которую можно было выйти на набережную. Здесь уже шла торговля – раковины, подсвечники, ножи, украшения из камня… Но продавцы, разморенные на полуденном солнце, и к своему товару, и к покупателям были совершенно безразличны.

      Литературно-музыкальный салон «Богдан» Славы Ложко располагался, наверно, в лучшем месте Коктебеля – на набережной, на центральной торговой площади, на которую выходила и бывшая писательская столовая. Помещение салона было просторное, но мрачноватое. Впрочем, именно мрачноватость многих как раз и привлекала – здесь можно было укрыться от зноя и полюбоваться видом на Карадаг. Вряд ли еще какое заведение могло похвастаться таким видом. А если вам достанется столик у перил, вообще можете считать себя самым везучим человеком на набережной.

      Именно за таким столиком и застал Андрей хозяина заведения.

      – Привет, Слава!

      – Наконец и до меня добрался… А то мне с утра доклады идут – с кем пьешь, что пьешь, в каком количестве… Рюмку коньяка осилишь?

      – Если с тобой, осилю.

      – Ну, ладно, так и быть… Нарушу режим. Когда приехал?

      – Утром. Какие новости?

      – А у нас одна новость. И ты наверняка уже о ней знаешь. Света рассказала, Вера дополнила… Надолго приехал?

      – Как получится.

      – Ты не имеешь права уезжать, пока не пришибешь маньяка. Понял? Спрашиваю – понял?

      – А если он меня?

      – Это я беру на себя. Будешь под моей крышей. Понадобится помощь… любая… – Слава помолчал. – Я с тобой. Усек?

      Слава произнес не пустые слова. Он был своим человеком и в криминальных кругах, и в уголовном розыске, и в местных властях – все эти ребята предпочитали проводить свои посиделки именно в «Богдане». Случалось, что они отмечали свои победы одновременно: и тогда только Слава Ложко мог разобрать, кто из какой компании. Громадный, седой, с лицом, словно высеченным из розового сердолика, он действительно везде был не просто свой человек, а как бы даже в авторитете. С ним советовались, ставили