Стальной лабиринт. Александр Зорич

вперед», командир?! Ведь сожгут! Как пить дать сожгут!

      Но Растов как не слышал его.

      Для капитана в мире существовали теперь только две вещи: красная снежинка на серой броне и холостое, голодное жужжание автомата.

      – Готово! – выкрикнул Субота и кудряво выругался чему-то своему; про такие реплики в пьесах пишут «в сторону».

      Растов выстрелил.

      Одновременно с ним заговорила пушка над красной снежинкой.

      Говорила она то же, что и все прочие танковые пушки во Вселенной: «Ад!», «Смерть!», «Крышка!», «Нет спасенья!».

      Но поскольку на «Рахшах» – Растов во всех нюансах знал вражескую матчасть, в Харькове учили на совесть – стоял экзотический револьверный автомат ускоренного заряжания, все это она выплюнула заплетающейся скороговоркой.

      Все шесть снарядов расточительный клон выдал одной очередью.

      Танк Хлебова разрезало надвое.

      Вероятно, первым же снарядом ему раскурочило передний бронелист днища. А потом еще как минимум два смертоносных подарка, воспользовавшись проделанной брешью, разорвались у дальней стенки боевого отделения.

      Растов был уверен: после такого не выжил никто. Ну разве что особой милостью Божьей.

      Но на внимательное отношение к достойной того трагедии машины Хлебова у капитана не было времени. Ведь перед ним по-прежнему серел танк врага – с виду целый.

      Нет, что-то в этом танке изменилось…

      Но что именно?

      Первым как следует разглядел супостата внимательный Чориев.

      – Ты полбашни ему снес, командир, клянусь тысячей ташкентских девственниц! Там капец всем пришел!

      Растов дал увеличение.

      Черт возьми, он и правда попал!

      Снаряд пришелся под верхнюю кромку башенной крыши.

      Он сбрил ее полностью, распоров сверхпрочные швы молекулярной склейки и прихватив за компанию почти всю оптику.

      С зазубренного края свисала окровавленная рука с клонскими армейскими часами.

      «Неужели только мехвод остался?» – с робкой надеждой подумал Растов.

      Но нет.

      Выстрелы загремели неожиданно.

      Первый…

      Второй…

      Третий… И сразу четвертый…

      Теперь клон бил одиночными. И до невероятия прицельно.

      Своей мишенью методичный гад избрал последнюю уцелевшую машину из взвода Хлебова. А именно – танк номер 305.

      Первый же выстрел оторвал «триста пятому» правую гусеницу.

      Второй снес башню с упитанным российским орлом.

      Третий выбил из-под днища фонтан красной грязи.

      Ну а четвертый проделал в лобовой броне дыру размером с грейпфрут.

      – Что за шайтан?! – возмутился Чориев. – Мне снится это?!

      – Мне снится то же самое, брат, – тихо отозвался Фомин.

      За время этого обмена репликами Чориев успел выстрелить дважды, а Растов, оторопевший не меньше вверенных ему бойцов, – обнаружить на экранах кругового обзора целого и невредимого Хлебова.

      Залитый кровью с ног до головы чернокожий лейтенант бежал