Прирожденный лжец. Я или ты?. Александр Тарасов

П. Экман не отличает ложь от обмана, а употребляет эти понятия как синонимы.[8] Неправда по В.В. Знакову проявляется в трех разновидностях, а именно: «как вербальный эквивалент заблуждения», далее, «неправду можно обнаружить в различных формах иносказания (аллегории, иронии, шутке и т. п.)» и, наконец, «вранье» – «социальный и психологический феномен», представленный, по мнению В.В. Знакова, «в российском самосознании в значительно большей степени, чем у других народов». Полагая, что «вранье принципиально отличается от лжи» В.В. Знаков указывает его отличительные признаки, которые вызывают у меня возражения.

      «Мужчины понимают задачу определения указанных категорий как необходимость рационального осмысления их типичных признаков. Под рациональностью осмысления я имею в виду то, что результатом размышлений мужчин оказывается знание как отличительных признаков неправды, лжи и обмана, так и вреда, причиняемого ими в общении. Соответственно решение об их моральной допустимости или запрете основанных на них поступков у испытуемых из мужской части выборки обычно в значительной степени зависит от типа конкретной ситуации: человека, которого надо ввести в заблуждение, полагаемой выгоды от совершения аморального поступка, вероятности разоблачения и т. п. Вместе с тем определения обсуждаемых феноменов, даваемые мужчинами, в основном имеют результативный характер. Понимание того, в чем заключается их понятийный и коммуникативный смысл, у мужчин одновременно обозначает и формирование решения о возможных областях применения неправды, лжи и обмана. Основанное на знании понимание как бы защищает их от необходимости не только повторного осмысления, но и сильных эмоциональных переживаний в тех случаях, когда они решались на ложь или обман. Процессуалъность мышления женщин при анализе обсуждаемых психологических феноменов проявляется в гибком оперировании фактами, в стремлении не безоговорочно отбрасывать те из них, которые противоречат истине, а отыскивать возможности, строить гипотезы, в соответствии с которыми можно совместить эти факты со своими ценностными представлениями и групповыми этическими нормами. А поскольку конструирование гипотез основано на внутренней убежденности субъекта и всегда предполагает хотя бы минимальную веру в их истинность, то, в отличие от мужчин, для женщин при определении сущности неправды, лжи и обмана наиболее субъективно значимым является не объективно достоверное знание, а вера в правильность своего понимания проблемы. И это естественно, потому что знание обычно характеризует факты объективной действительности, а вера соотносится с мыслями, эмоциями и чувствами – тем, что образует «эмоциональное поле» общения людей. У испытуемых женской части выборки внутренняя детерминация искажения истины как нравственного или аморального поступка обусловлена прежде всего ценностными переживаниями. Рассматривая проблему под этим углом зрения, можно сказать, что для женщин являются типичными мысленные возвращения к совершенным ими лжи или обману, переосмысления поступка, эмоциональные

8

«Несмотря на преклонение перед высоким уровнем профессионализма американского коллеги, мне трудно согласиться с суждением о том, что жульничество и утаивание информации являются ложью. Ложь всегда основана на вербальном или невербальном намеренно неистинном, лживом утверждении, однако при жульничестве (например, списывании на экзамене) или умолчании (в частности, утаивании от партнера сведений, важных для совместного бизнеса) субъект может ничего не утверждать. Если согласиться с точкой зрения американского психолога, то лживость оказывается противоположна не правдивости, а более обобщенному качеству личности – честности. Однако честность основывается не только на правдивости субъекта, но и на совокупности других правил поведения («кодексе чести»), которыми он руководствуется при совершении конкретных поступков. Предельно заостряя проблему, можно сказать, что если киллер получил заказ и добросовестно выполнил его, то по отношению к заказчику он поступил честно» [Знаков В.В. Западные и русские традиции в понимании лжи: размышления российского психолога над исследованиями Пола Экмана: Послесловие к кн.: Экман П. Психология лжи. – СПб.: Издательство «Питер», 1999. – с. 245].