Толкователи (сборник). Урсула Ле Гуин

предстоит сделать выбор между святостью здешней и великой единой. В конце концов, они, по существу, одно и то же. Но только не в жизни конкретного человека. Там знание предоставляет человеку выбор – измениться или остаться таким, каков ты есть, река или камень. Роды, обитающие на Стсе, – это камень. Историки – река.

      Поразмыслив, Хавжива возразил:

      – Но ведь русло реки – это тоже камень.

      Межа рассмеялась, ее взгляд снова остановился на нем – вдумчивый и приязненный.

      – Мне, пожалуй, пора, – сказала она. – Устала немного, пойду прилягу.

      – Так ты теперь не… ты больше не женщина своего рода?

      – Это там. Здесь я по-прежнему принадлежу роду. Это навсегда.

      – Но ты ведь изменила свое бытие. И скоро снова покинешь Стсе.

      – Конечно, – без промедления ответила Межа. – Человек может принадлежать более чем одному виду бытия разом. И у меня там работа.

      Тряхнув головой, Хавжива сказал – медленнее, чем его собеседница, но столь же непреклонно:

      – Что проку в работе, если ты лишаешься своих богов? Мне невдомек это, о Мать Всех Детей, моим слабым умом того не постичь.

      Межа загадочно улыбнулась.

      – Полагаю, ты поймешь то, что захочешь понять, о Муж Моего Рода, – ответила она церемониальным оборотом, позволяющим собеседнику закончить разговор и откланяться в любой момент, когда только вздумается.

      Мгновение помешкав, Хавжива ушел. Направляясь в мастерские, он снова без остатка погрузился в мир затверженных назубок шаблонных ткацких узоров.

      В тот же вечер он приятно удивил Йан-Йан неистовым любовным пылом и довел ее буквально до изнеможения. В них как будто опять на время вселился бог – воспылал и вновь погас.

      – Хочу ребенка, – объявил вдруг Хавжива, когда они, не размыкая влажных объятий, переводили дух в мускусной тьме.

      – Ой… – поморщилась Йан-Йан, не в состоянии ни думать, ни решать, ни спорить. – Немного позже… Скоро…

      – Сейчас, – настаивал он. – Сегодня.

      – Нет, – сказала она мягко, но властно. – Помолчи!..

      И Хавжива замолчал. А Йан-Йан вскоре уснула.

      Больше года спустя, когда им стукнуло девятнадцать, Йан-Йан сказала как-то, прежде чем погасить свет на ночь:

      – Хочу ребеночка.

      – Еще не время.

      – Почему? Ведь моему брату уже скоро тридцать. И жена его ничуть не возражает – ей даже хочется, чтобы рядом вертелся эдакий пухленький живчик. А когда выкормлю ребенка, перейдем ночевать в дом твоих родителей. Ты ведь всегда желал этого.

      – Еще не время, – повторил Хавжива. – Я еще не хочу.

      Повернувшись к нему лицом, Йан-Йан обиженно поинтересовалась:

      – А чего же ты хочешь тогда?

      – Пока не знаю.

      – Ты собрался уйти. Ты намереваешься покинуть род. Ты хочешь податься в безумцы. А все эта женщина, эта проклятущая ведьма!

      – Никаких ведьм не существует, – холодно ответил Хавжива. – Глупые бабушкины сказки. Детские