Властелин Севера. Песнь меча (сборник). Бернард Корнуэлл

послали ее мне, и я знал, что теперь моя жизнь переменится.

      – Надеюсь, ты еще не вышла замуж? – тревожно спросил сестру Гутред.

      Она прикоснулась к своим волосам, все еще распущенным: будь Гизела замужем, они были бы заплетены в косы.

      – Конечно нет, – ответила она, по-прежнему глядя на меня. Потом повернулась к брату. – A ты женился?

      – Нет, – сказал он.

      Девушка посмотрела на Хильду, снова на меня, и тут аббат Эадред подошел, чтобы торопливо отвести Гутреда в сторону, а Гизела вернулась к женщине, которая за ней присматривала. Напоследок она бросила на меня взгляд через плечо… Я все еще вижу эту сцену, эти опущенные веки. Гизела слегка споткнулась, когда обернулась, чтобы напоследок улыбнуться мне.

      – Хорошенькая девушка, – проговорила Хильда.

      – Лично я предпочитаю хорошеньких женщин, – ответил я.

      – Тебе нужно жениться, – заметила она.

      – Вообще-то, я уже женат, – напомнил я, и это была правда.

      У меня и впрямь была жена в Уэссексе, жена, которая меня ненавидела. Но Милдрит стала монахиней, поэтому я не знал, считает ли она своим мужем меня или Христа – да это меня и не заботило.

      – Тебе понравилась эта девушка, – сказала Хильда.

      – Мне нравятся все девушки, – уклончиво отозвался я.

      Я потерял Гизелу из виду, когда толпа подалась вперед, чтобы наблюдать за церемонией.

      Аббат Эадред снял со своего пояса меч и подвесил его к оборванному одеянию Гутреда. Потом он набросил на плечи юноше новый прекрасный королевский плащ зеленого цвета, подбитый мехом, и возложил на светлые волосы бронзовый обруч. Все это время монахи пели; они продолжали распевать и тогда, когда Эадред повел Гутреда вокруг церкви, чтобы короля могли увидеть все.

      Аббат держал короля за правую руку, высоко ее подняв, и, без сомнения, многие недоумевали, почему это у нового правителя с запястий свисают рабские цепи.

      Люди опускались перед королем на колени. Гутред знал многих датчан, которые были приверженцами его отца, и со счастливым видом приветствовал их. Он хорошо играл роль короля, потому что был умным и добродушным, но я видел на его лице удивление. Интересно, верил ли он сам в то, что он и вправду король? Думаю, Гутред смотрел на все это как на очередное приключение, да и наверняка это было лучше, чем чистить нужники у Эохайда.

      Затем Эадред провел службу, которая оказалась благословенно короткой, несмотря на то что он говорил и на английском, и на датском. Его датский был плох, но его хватило, чтобы сообщить подданным Гутреда, что Бог и святой Кутберт выбрали нового короля, и вот он здесь, а за ним неизбежно должна воссиять слава. Потом аббат повел Гутреда к свечам, горевшим в центре церкви, и монахи, собравшиеся вокруг этих дымящихся огоньков, торопливо расступались, давая дорогу новому правителю. Я увидел, что они собрались вокруг трех сундуков, которые, в свою очередь, были окружены маленькими огоньками.

      – A теперь новый король принесет клятву! – объявил Эадред собравшимся в церкви.

      Христиане