Жена журавля. Патрик Несс

Пока они встречались всего пару раз, и я ее даже в глаза не видела. Знаю только, что зовут Кумико и что…

      – Кумико? – повторила Рэйчел. – Что еще за имечко?

      – Японское, – вставила Мэй, сверкнув глазами, как лазерами. – Самое обычное имя.

      – Я пока не уверена, но, судя по его рассказам, очень милая женщина.

      – Ну, какой же еще ей быть, если она связалась с твоим якобы американским папашей? – съязвила Рэйчел и допила остатки вина.

      «Что ты этим хочешь сказать?» – хотела спросить Аманда, но не успела произнести «Что ты этим…», как получила футбольным мячом по затылку – с такой силой, что повалилась вперед и едва не вписалась носом в корзинку для пикника.

      – Прошу прощения! – крикнул мистер Три Часа, ловко наклоняясь и подбирая мяч с травы.

      – Какого черта?! – закричала Аманда, прижимая ладонь к затылку, да так и застыла, увидев, как Рэйчел расхохоталась в своей самой соблазнительной манере – дрыгая сиськами так, словно предлагает себя.

      – Не бери в голову? – сказала Рэйчел. – Она это заслужила. Меньше будет чертыхаться!

      Мистер Три Часа рассмеялся и отвел назад упавшие на глаза белокурые локоны:

      – Ау вас чисто дамский пикник или всяких подонков тоже пускают?

      – Подонки приветствуются, – ответила Рэйчел. – Хочешь кальмаров? Только что из «Маркса и Спенсера».

      – Почему бы и нет? – И парень шмякнулся на траву рядом с Амандой так небрежно, что задел ее бумажный стаканчик с колой, и тот улетел в траву.

      Извиняться он даже не подумал. Рэйчел уже накладывала ему кальмаров на салфетку.

      Аманда все еще массировала затылок.

      – Масло будешь, оливковое? – бесстрастно предложила она.

      – С удовольствием! – ответил он, даже не взглянув в ее сторону.

      Осторожным движением она извлекла из корзинки бутыль и передала ему с ангельской невинностью на лице:

      – Лучше взболтай сперва.

      Так он и сделал.

      – Глазам не верю… – только и выдавила Мэй.

      Взять в руки бритву и взрезать ею страницу книги всегда казалось Джорджу нарушением табу, попранием всего, что было ему дорого и свято, и каждый раз, когда ему приходилось заниматься подобным варварством, он ловил себя на мысли, что не удивился бы, полейся из этих страниц настоящая кровь.

      Бумажные книги он любил с той же страстью, какую другие питают к лошадям, вину или прогрессивному року. К электронным книгам он так и не привык, ибо в них книга сокращалась до размеров компьютерного файла, а компьютерный файл – продукт для временного использования, и к тому же никогда не принадлежит тебе одному. У Джорджа не осталось ни одного электронного письма десятилетней давности, зато сохранились все книги, которые он тогда покупал. Да и вообще, разве можно придумать объект совершеннее, чем бумажная книга? Все эти кусочки бумаги – такие разные, гладкие или шершавые, под кончиками твоих пальцев. Край страницы, прижатый большим пальцем, когда так не терпится перейти к новой главе. То, как твоя закладка – причудливая,