.

левого бедра расплывалось по комбинезону темное пятно. Богданов вытащил из нагрудного кармана перевязочный пакет, зубами сорвал прорезиненную оболочку и туго перевязал рану прямо поверх комбинезона. Лисикова постанывала, но, видно было, сдерживалась. Богданов осторожно водворил ее обратно в кабину, после чего забрался к себе. До рассвета делать было нечего, оставалось ждать.

      …С особистами ему не везло. Осенью сорок первого его послали с рацией и продовольствием в окруженную под Вязьмой армию. Поляна, которую отвели окруженцы под аэродром, оказалась маленькой, и Богданов по неопытности влетел в кусты, побил винт. Второй «По-2» (тогда еще «У-2») улетел. Сослуживец пообещал следующей ночью привезти винт, но на рассвете явился «мессер» и сжег беззащитный самолет. Сослуживец не прилетел (позже выяснилось, что его сбили на обратном пути), и Богданов стал пробираться к своим. Зарос, отощал, но выбрался. Попутки довезли его к аэродрому, а там прищемил особист. Посадил на «губу» и ежедневно таскал на допросы. Богданов, не в пример другим, вышел из окружения в форме, при оружии и документах, но особист именно это счел подозрительным. Твердил как попугай:

      – Кто и как тебя завербовал? Какое задание дали?

      Фамилия у лейтенанта НКВД была Синюков, и Богданову, ошалевшему от бесконечных допросов, стало казаться, что лицо у лейтенанта тоже синее, как у упыря.

      – Пишите! – сказал он, не выдержав. – Расскажу про задание.

      Синюков с готовностью схватился за карандаш.

      – Немцы поручили передать лейтенанту НКВД Синюкову, – четко выговаривая слова, сказал Богданов, – что не там шпионов ищет!

      Особист от злости переломил карандаш пополам.

      – Под трибунал пойдешь! – прошипел. – Завтра же!

      Однако завтра на гауптвахту, устроенную в сарае деревенского дома, пришел не особист, а командир полка Филимонов. Протянул Богданову пояс с кобурой.

      – В полку три летчика осталось, – сказал сердито, – а ты прохлаждаешься. Марш в строй!

      Богданов козырнул и побежал к штабной избе. Особист от него отстал, но разговора не забыл. Год спустя Богданов со штурманом Колей Сиваковым в составе звена вылетели на бомбежку железнодорожной станции Ясное. Чтобы не привлекать внимания немцев, шли к цели порознь, разными маршрутами. И по пути увидели другую станцию, Петровку, забитую эшелонами. На станции даже горели фонари – немцы не опасались налета.

      – Командир! – закричал Сиваков. – Ну ее на хрен, эту Ясную! Ребята сами справятся. Нельзя такую цель упустить!

      Покойный Коля, как и сам Андрей, был парнем порывистым, надо ли говорить, что спора не возникло? Они подкрались к станции на скольжении, бесшумно, и Коля, словно руками, положил первую ФАБ-50 прямо в стоявший под разгрузкой состав с цистернами. К небу взметнулось высокое пламя, Богданов развернулся, и Сиваков спустил вторую бомбу на паровоз у выезда со станции – закупорил путь. После чего они еще четырежды заходили на цель, а в завершение Коля построчил из «шкаса».