Сыновья. Юрий Градинаров

– по рублю. Остальные – по полтиннику. Лисьи – по два рубля, росомашьи – по два с полтиной!

      – Мало, хозяин, мало! Песец больше лисы. Пойди в тундре, поймай полтинник. Из-за одного песца, бывает, по пятнадцать вёрст по путику идёшь. Ноги отваливаются, а ты – полтинник!

      – Не могу больше, Седо! Песец небольшой, ворс мелкий. Не могу!

      – Ладно! Садись, считай! Я посмотрю, что мне останется.

      Василий Никифорович тоже прихлебывает чай из кружки, смотрит квитанции по долгам, играет костяшками. Седо сидит и со страхом ожидает, сколько у него останется денег на муку, табак, чай, ситец, вино. Отщелкав косточками, приказчик разводит руками:

      – Я убираю долги, и тебе на товары остаётся девяносто пять рублей! Не густо, дорогой Седо! Много товару не купишь.

      Седо сидит на шкуре, придавленный таким известием.

      – Василий Никифорович! У меня жена, двое детей. Хлеб, чай, сахар нужен! Помрут с голоду! – лопочет убитый горем Седо. – Год с охоты не вылазил, а заработал сотниковский кукиш.

      – Смотри товар, выбирай, что нужно, но не более, чем на девяносто пять рублей. Ах, подожди! У тебя же ещё мамонт есть. Сейчас окину, что за кость.

      Перебрал, осмотрел куски бивней.

      – Бивень белый! Ни одной трещинки! Давай по четыре рубля за пуд.

      – На пароходе по пять берут, а ты – по четыре. Не буду продавать!

      – Забирай тогда куль, пусть он у тебя трескается.

      Седо в раздумье смотрит на бивни. Жалко отдавать за такую цену. А душа скулит по вину.

      – Хозяин! Кружку вина дай, сбавлю цену на бивень! – заискивающе смотрит Седо на приказчика.

      – Я налью, только никому не говори, что я угостил. Понял? – заговорщецки сказал.

      – Понял, хозяин! Никто знать не будет, где Седо выпил.

      Седо, озираясь, хлебнул вина, повеселел и пошёл отбирать товар. Выбрал три куля муки, двадцать пачек чаю, десять папуш табаку, по три фунта пороху и свинца. И ведро вина! Василий Никифорович опять кинул на счётах:

      – Не хватает денег на порох, свинец и на вино. Сотников запретил тебе выдавать в долг. Ты, шельмец, с гонором, пушнину продаёшь на пароход, минуя Сотникова. Жалуешься старосте Дуракову, что тебя купец обсчитывает. Поэтому иди к Александру Киприяновичу, проси у него в долг. Разрешит, я выдам!

      Седо снова сел на шкуру. Вино покачивает измождённое тело самоеда. Глаза то открываются, то закрываются. Он пытается думать, как выкрутиться зиму без долгов. Пороха и свинца мало. Не хватит на зимнюю охоту. У соседей занять? Сами бедствуют, не знают, как торг пройдёт. Сотников долги удержит – тоже останутся ни с чем. Плохо думается. Вино отвлекает. Он открывает глаза и просит у приказчика табаку.

      – Вот последняя папуша – и я тебе больше ничего не должен! – бросает в лицо горькие слова Иванов и даёт щепотку табака на трубку. – Закуривай – и давай отсюда! Не держи очередь, а то купец увидит и за сокуй вытащит тебя на снег. Если хочешь взять в долг, проси у Сотникова, – советует приказчик.

      Александр Киприянович сидит в небольшом тёплом чуме у горящей печи и