Братья. Юрий Градинаров

на вбитый деревянный крюк.

      – Плакала моя охота. Счас я шапку в охапку.

      Он появился во дворе в песцовой шапке и утепленном казакине с громадной амбарной книгой и счетами.

      – А счеты-то зачем? У Киприяна Михайловича их четыре. Даже костяные есть. Мамонтовы. Ему Хвостов подарил.

      Алексей Митрофанович чуть зло ответил:

      – На то он и купец, чтобы счеты иметь. А я приказчик. Счеты у меня главный струмент, как у охотника ружье. Поняла? Да и поверье у меня есть свое. И приход, и расход одними костяшками вести надо. Как только начинаю на других считать – обязательно что-то да не сойдется. Вроде колесики разные. Потому щелкаю только на своих.

      Собаки доедали корм, отталкивали друг друга, пытаясь ухватить кусок полакомей, и предупреждающе рычали. Полкан равнодушно слушал их собачий разговор, зевал, лениво потягивался и изредка хапал пастью снег.

      Сидельников протянул Екатерине приходно-расходную книгу.

      – Подержи! Собак загоню в сарай.

      Он щелкнул бичом. Собаки приподняли головы, посматривая на хозяина. Даже Полкан встал на ноги.

      – А ну-ка, на место! Шасть! Живо!

      Шесть собак, одна за другой, неохотно нырнули в проем. Приказчик прикрыл дверь на защелку и сказал:

      – Отдохните чуток, можа и прогуляемся на капканы.

      И с Екатериной направился к дому Сотникова. Перешли наполовину занесенный ручей и подошли к церкви. У бревенчатой избы отца Даниила им встретилась Мария Николаевна с дочерью священника. Гувернантка в коротких кожаных сапожках, в длинной юбке и цигейковой шубке. На голове, охватив аккуратно свернутую косу сидела вязанная разноцветными шерстяными нитками шапочка.

      – Доброе утро, Мария Николаевна! Чей-то вы спозаранку гуляете?

      – Здравствуйте, люди добрые! Гуляем, коль погода теплится. Твоей сестренке полезно. Не все ж грамоту учить.

      И она толкнула от себя санки с сидящей на них Еленой. Полкан бросился по косогору за катящейся девочкой, а она понукивала его:

      – Шибче, шибче, Полканчик! Не отставай!

      Лапы пса скользили по снегу. Он как-то боком бежал вниз, стараясь не отстать от санок. Когда они остановились у начинающейся косы, пес обнюхал довольную девчушку и даже лизнул ее румяную щеку. Елена визжала от восторга и кричала, поглядывая на гору:

      – Мария Николаевна! Мария Николаевна, а Полкан целуется.

      – Любит он тебя, такую умницу, – смеясь, ответила гувернантка.

      А Екатерина требовательно позвала:

      – Полкан, ко мне! Ишь, разыгрался!

      Огромный пес лениво поднялся на горку, прильнул боком к ноге Екатерины и заискивающе искал ее глаза. Он как бы просил прощения за участие в детских шалостях. А кухарке уже было не до пса. Она разговорилась с гувернанткой. Сидельников постоял малость в сторонке, не прислушиваясь к шепоту подруг. Закурил, встряхнул счетами:

      – Ладно, Катя, я пошел, а то хозяин гневаться будет.

      – Я тоже часом подойду.

      Девушки остались вдвоем.

      – Мария Николаевна, у меня перемены. В субботу