Формула Вечности. Вячеслав Шалыгин

не переусердствуйте, – Островский погрозил пальцем. – Вы теперь знаковая личность, поберегите здоровье. О! Я чую, она уже идет!

      Он поднялся, кивнул и направился к выходу.

      – Господин Островский! – вдруг окликнул его Туманов. – Один вопрос.

      – Да?

      – Что такое Вечность?

      – Ого! – Островский усмехнулся. – Если вас интересуют такие философские вещи, вы определенно идете на поправку.

      – Нет, я спросил о другой Вечности. – Виктор попытался поймать взгляд бригадира. – О той, которую символизирует рисунок на вашем перстне.

      – Догадались? – бригадир взглянул на Виктора исподлобья. – Это долго объяснять, Виктор Алексеевич, но в двух словах… мы считаем, что Вечность – это наш мир.

      – Интересно, – Туманов перевел взгляд на перстень бригадира. – Что же тогда вы делаете внашем мире?

      – У меня нет ответа на этот вопрос, – Островский покачал головой. – Его нет даже у мастеров Цеха. Он был утерян тысячи лет назад, как и путь обратно, и мы не смогли отыскать их снова: ни смысла нашей жизни в чужом для нас мире, ни пути домой. Возможно, их найдете вы, господин Туманов. Не напрасно же вы появились среди нас. Возможно, именно в этом ваша миссия, как думаете?

      – Пока никак. – Виктор взглянул на дверь. – Но я поразмыслю над этим вопросом. Позже.

      Из коридора донеслись звуки шагов. Островский отсалютовал сыщику и открыл дверь.

      – Здравствуйте, барышня, – бригадир протиснулся бочком в коридор и туда же вытолкал гиганта-конвоира, сунувшегося было в палату.

      – Привет, – Женя прошла в комнатку и села на стул рядом с кроватью.

      – Привет, – Туманов протянул руку и коснулся ее запястья. – Как ты?

      – Теперь хорошо, – она улыбнулась и сморгнула навернувшиеся слезы. – Теперь точно хорошо.

      – Возможно, я снова смертный. Так что все не настолько хорошо, как хотелось бы… наверное.

      – Я знаю. Но ты ошибаешься, все хорошо на самом деле, без оговорок, и тебе это должно понравиться.

      – Что должно понравиться? – Виктор хмыкнул. – Стареть, болеть и умереть? Мы только что обсуждали эту тему с Островским. Я сказал ему, что рад стать прежним, и это действительно так, но нравится ли мне быть смертным, я не уверен. Жить коротко, но ярко или долго, но в полумраке – непростой выбор, есть о чем задуматься.

      – Я буду с тобой, – Женя склонилась и поцеловала Туманова в щеку. – Всегда.

      – Думаешь, от этого мне будет легче стареть? – Виктор покачал головой. – Что-то я сомневаюсь.

      – Разве это не мечта каждого мужчины – всегда иметь в спутницах молодую женщину? Хоть и не Клеопатру, зато без морщин и лишнего веса.

      – А тебе не надоест?

      – Мне – нет! – Женя торопливо помотала головой. – Что такое сто лет для того, кто способен прожить тысячу? Или ты не согласен?

      – Ты делаешь мне предложение? – Виктор коротко рассмеялся. – Но ведь сто лет – это явное преувеличение. Всего-то лет через тридцать (для тебя это как через три года) я стану брюзжащим стариканом с дряблой кожей и вялой эрекцией.