Капица. Воспоминания и письма. Анна Капица

рождения 26 марта по новому стилю, сохранив дату, соответствующую старому стилю. – Е. К.). <…> Кризис во Франции еще продолжается, и много русских без работы, а фунт повысился. Как вы думаете, поднимется ли еще?..»

      «9 мая 1932 г., Париж

      …Получила твое письмо и наброски с Андрюши, очень мы обе были рады. Наброски очень понравились, особенно где он стоит в профиль, такой милашка. Но сейчас мы находимся в таком волнении от этого ужасного события: убийства русским французского президента⁴³. Это дикое убийство мог совершить только сумасшедший. Но сумасшедший он или нет, он все же русский эмигрант, и это падает на всех нас, живущих во Франции и пользующихся такой широкой свободой здесь. За добро отплатил так ужасно. Всякий террористический акт вызывает во мне протест и угнетает, с какой бы стороны он ни шел, а такой лег на нас тяжелым гнетом. Как подумаю о русских, которые работают на заводах, об учащихся во французских школах, как им тяжело. Не думаю, что это только я чувствую так, нет, все одинаково так чувствуют. Конечно, это впечатление со временем сгладится, но пока очень тяжело. Ты, конечно, читаешь все подробности об этом событии и всякие предположения, но будем ждать судебного следствия, что оно откроет.

      Что такое ты пишешь, что хотела бы поехать в Союз, т. е. в Россию? Почему ты пишешь, что ты хотела бы поехать. Как? Одна? Что это значит?

      <…>Что же это Сереженька не делает успехов в русской грамоте, все же не оставляй с ним заниматься хоть 10 минут. <…>

      Я очень рада, что Петина лаборатория вышла красивой, напиши, когда она откроется. <…> Мы раньше, чем ты написала, прочли про открытие Кокрофта. Мария Ивановна воскликнула: «Почему это не Петя открыл, ведь он работал над атомом». Я же хочу знать вот что. Кокрофт работал у Пети в лаборатории и пользовался его машиной, если это так, то тут и Петина часть есть. Так ли это?..»

      «23 мая 1932 г., Париж

      …Получила твое длинное письмо, где, как сказала Мария Ивановна, много рассуждений о французской политике и мало о детях. Но я все же рада этому письму и с твоим мнением о французской политике согласна. Что касается о военных слухах, связанных с Японией и СССР, то это очень страшно. Но я не представляю, чтобы опять загорелся мировой пожар. Уж очень все устали. <…> Ты спрашиваешь о моем приезде. Я свободна в конце июня, если это вам обоим удобно, я могу приехать. Конечно, останусь, сколько понадобится, если вы уедете в Россию. Понимаю Петю, что он хочет видеть маму, хоть и не перестаю бояться поездки туда для вас. <…> Очень рада за Петю, что скоро откроется его новая лаборатория…»

      «14 июня 1932 г., Париж

      Получила английскую визу, т. е. извещение, что могу ее взять на три месяца. Вчера, ввиду тревожных слухов о нансеновских паспортах, пошла в Префектуру узнать. Была спокойна, п.ч. у меня нансеновский паспорт до 13 августа 32 г. Но, увы, мне сказали, что если я хочу ехать сейчас и остаться после 13 августа, то мне надо не возобновить визу, как прежде, а взять новый нанс. паспорт и для этого потребуется 2 месяца. Эту репрессию сделали русским за убийство президента. Кончилось свободное передвижение,