Привал с выдернутой чекой. Анатолий Гончар

Александр Георгиевич, – так же вежливо ответил я, еще и слащавости в голосок добавил. Ну, «любовь» у нас взаимная. Грыземся мы с ним постоянно по поводу и без оного.

      – Здорово приложило? – с неподдельным сочувствием поинтересовался ротный.

      С «сочувствием» – странно, ну очень странно, раньше за ним такого не водилось. Не характерно это для него. И не характерно – это еще мягко сказано. Ну, думаю, сейчас я ему, блин, задам, и таким невинным-невинным голосом поинтересовался:

      – Отчеты когда писать буду? – Это типа «как подобное с предстоящим отдыхом сочетается?».

      – Отчеты? – На миг на лице ротного появилось непонимание. – А, это ты о разборе боевой ситуации? Завтра, наверное. Отдохнете, готовы будете – скажешь, тогда и соберемся. Но никто не гонит, раньше чем через три дня вас на задачу никто не поставит, можете на послезавтра перенести. А завтра отдыхайте.

      Это он об чем? Мы – перенести? Обалдеть! Чудны дела твои, Господи! Такое впечатление – это не мы, они тут все головами ударились.

      А ротный продолжал:

      – И кстати, к нам в библиотеку книги новые привезли. Зайди, не пожалеешь. Да что я говорю, сам наверняка после бани сразу туда и рванешь.

      Это я-то? Да я свою последнюю книгу в школе прочитал! Хорошо, не в школе, но давно очень. Как в советское время говорили, «хороший офицер должен читать три книги: расчетную, вкладную и сберегательную», вот и я так. Издевается, гад! Ну, я ему отвечу:

      – Пренепременно! – и улыбнулся. Надеюсь, улыбка оказалась вполне идиотской.

      А он посмотрел на меня так жалостливо-жалостливо, мне аж стыдно стало. И промолчал. Матюгнулся, что ль, хотя бы? Мне бы не так совестно было, а то он вроде как ко мне со всей душой, а ему всю свою злобу показываю. С другой стороны, мне что, так сразу и поверить, что он все мои прежние грехи простил? Я тоже не наивный дурачок: сейчас он добрый, а завтра семь шкур сдерет. В принципе, оно понятно, откуда ветер дует, психолог отрядный наверняка напел. У нас типа психологическая травма, помягше с нами надо, а то как бы с катушек кто не слетел… Вот они и стелются, ясно, что не за нас, а за свою задницу беспокоятся. Да и плевать. Они беспокоятся, а мы пользоваться будем. Сейчас оружие скинем… Ишь ты, за нас стволы даже маслом зальют. Да пусть заливают. Даже пусть чистят, ради такого дела я еще пару дней готов идиотом побыть. Но, боюсь, они так долго не продержатся.

      А потом была баня. Баня как баня. Хорошая баня. Неторопливая. С веничком. С бассейном – он у нас резиновый, на восемь кубов. Уф, хорошо! К тому же, пока нас не было, наши прачечную организовали. Всю грязную одежду велено было в пакеты сложить (для каждого отдельный пакет, с фамилией на бирке, в предбаннике лежал). После бани ужин. Вот тут нас действительно удивили: разносол не разносол, а от привычной солдатской пищи – небо и земля как отличается. Мясо – по приличному куску в каждой порции, а не та пенообразная тушенка, которой нас обычно здесь потчуют: не разберешь, то ли мясо «гидропонное», то ли соя голимая. Опять же, овощи-фрукты почти в изобилии присутствуют.

      – Наконец-то! –