.

улыбаясь кончиками рта, в ожидании, пока она стряхнет с себя остатки сна и улыбнется в ответ. Возвращаясь с работы, Мила находила пустой холодильник, в квартире – беспорядок, а Максима – спящим. Раньше он всегда дожидался ее возвращения. Она раздраженно говорила, что он может спокойно спать, что она уже большая девочка и с ней ничего не случится. Однако когда Максим внял ее просьбе, Миле стало обидно.

      Начался тяжелый период, когда они едва обменивались парой слов по утрам, да и вечера проходили почти в полном молчании. Просторная спальня превратилась просто в место для сна, гостиная – перестала быть центром общения, а в комнате Кирилла с его уходом поселилась тишина. Миле становилось все более неуютно в собственном доме. И вдруг появилась необходимость уединяться в комнате сына. Мила стала почти каждый день проводить в ней какое-то время. Она садилась на кровать Кирилла, брала его подушку, обнимала и долго смотрела невидящим взглядом в никуда. В голову приходили воспоминания, всегда очень быстро проносящиеся картины. И на них Кирилл с мужем, ни разу – сын и она. Она всегда была далека от его проблем, от него самого. Жалеть об этом было уже поздно. Мила просто сказала себе еще раз, что сын вырос, и большая заслуга в этом принадлежит отцу. И что ее вины ни в чем нет. Она делала то, что умела.

      Максим по-своему расценил ее желание уединяться в бывшей детской. Он решил, что поздновато проснувшийся материнский инстинкт вызывает у Милы чувство вины. Тогда Максим предложил Миле переоборудовать комнату сына в ее рабочий кабинет. Может быть, эти стены поддержат ее и помогут восстановить покой в семье, но предложение вызвало очередной всплеск негативных эмоций:

      – Что за ерунда лезет тебе в голову! Кирилл должен знать, что здесь с его переездом ничего не изменилось, – возмутилась Мила.

      – А мне кажется, что изменения очевидны, – ретируясь на кухню, произнес Максим.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ты знаешь.

      – Не говори загадками, – раздражение Милы росло. – Раз в кои-то веки завязался такой интересный разговор. Договаривай, пока есть желание. Оно ведь есть?

      – Мы давно мешаем друг другу.

      – Даже так? Если тебе надоело варить борщи, не нужно. Не делай из этого проблему.

      – Как мелко, Мила.

      – Тогда договаривай. Твой недовольный вид действует мне на нервы, – прокричала Мила вслед Максу. Она была вне себя, совершенно не контролируя нарастающий гнев.

      – Мне нечего сказать, – ответил он, возвратившись. В его глазах появилось выражение, от которого Мила опешила, но лишь на мгновение.

      – Ты всегда очень дипломатичен. Это или самый высокий уровень деликатности, или полное равнодушие?

      – Какая разница. Тебе ведь все равно, что я сделаю, что подумаю, что скажу.

      – Сделай хоть что-нибудь!

      – Хорошо, тогда я скажу. Знаешь, ты была права.

      – В чем же? – ехидно посмеиваясь, спросила Мила.

      – Скажу. В том, что уже столько