Концерт в криминальной оправе. Марк Фурман

решай проблемы.

      В кухню, где разгорался спор, вошла жена Андриевского, Наталья Брониславовна.

      – Что, мазилы, полуночничаете? Решили сообразить или краски друг у друга выпрашиваете? – шутливо спросила она. Однако, уяснив в чем дело, тоже высказалась против.

      – Нет и, конечно же, – нет! Вот в прошлом году на репетиции «Мастера и Маргариты» наш Лепетухин с пятиметровой высоты сорвался. Это при страховке и не в вашем, пардон, соседушка, возрасте. Так в двадцать четыре года двойной перелом ноги и ушиб позвоночника. Оставьте эту забаву, мужики, давайте лучше чай пить.

      – Или что покрепче для снятия стресса и здорового сна сообразим, – оживленно предложил Андриевский.

      – От чайку не откажусь, – примирительно сказал Трофим Сергеевич. И тут же, внаглую, соврал: – Я газ на кухне, уходя, не выключил. Кастрюля с курицей на малом огне. На завтра, если не попасть, оставлять как-то опасно. И потом, тут от вас до моего окна каких-нибудь пару метров по прямой. Для альпиниста, пусть и бывшего, сущие пустяки.

      После чаепития, поняв, что Баженова не переубедить, возможно, и «курица на малом огне» прокудахтала свои доводы, стали искать подходящую веревку. Таковая оказалась на балконе, на вид прочная, толщиной в целый сантиметр. Еще минут пятнадцать ушло на подготовку необходимой страховки. В качестве противовеса тощему Баженову решили использовать двухпудовую гирю сына Андриевских.

      Встав на подоконник спиной к распахнутому темному проему, Трофим Сергеевич взялся за веревку, охватил ее коленями и шагнул в пустоту. Босые ноги коснулись теплой, еще не остывшей от дневного зноя, стены. Медленно переставляя носки, он двинулся вниз. К его удивлению, стена оказалась не шершавой, абсолютно гладкой. Внезапно он почувствовал, как тело отклоняется от прямой, вибрирует маятником, а веревка закручивается в руках. Достигнув нужного уровня, Баженов увидел, что рамы окна почти сомкнуты, оставляя промежуток сантиметров в пятьдесят, его он не разглядел с земли. Сжавшись в комок, он метко ударил ногой по ближней створке. Послышался звон разбитого стекла, голоса сверху, чей-то крик внизу: – Воры с крыши лезут! Петька, беги, вызывай милицию!

      «Вот уже и за вора приняли», – с досадой подумал Баженов. Время для него словно остановилось, хотя прошло чуть более минуты. Резко прогнувшись, он попытался рывком вскочить на подоконник. Попытка почти удалась, как тут Чара белым стремительным комком радостно бросилась ему на грудь. Это было столь неожиданно, что Баженов яростно закричал, отгоняя собаку, которая, однако, приняв возглас за призыв или привычную ласку хозяина, уперлась ему в грудь и лизала лицо, не давая забросить ноги на край окна. Пальцы, до этого крепко охватывавшие веревку, онемев, ослабли, затем судорожно вцепились в нее и через несколько страшных длинных секунд – разжались.

      Внизу послышался глухой удар. И в тот же миг внутри Баженова раздался приглушенный звук, словно лопнула детская хлопушка. На самом деле сила, разодравшая тело изнутри, была столь же мощна, как граната