Концерт в криминальной оправе. Марк Фурман

лет, еще не будучи судмедэкспертом, Городницкий считал лучшим лекарством для души и серого вещества именно такие, как сегодняшний, концерты, либо театр, классическую музыку. Не все понимали его, считали субъектом не от мира сего, нечто вроде эгоиста, погруженного в свой обособленный мир. Это увлечение искусством, впрочем, если быть откровенным, никак не исключало употребления той же дармовой и, вечной как мир, жгуче-наркотической жидкости…

      Вновь расстелив постель, он выключил свет, взглянул на белеющий в темноте прямоугольник окна. И тут звездочкой с неба, умиротворяющей молитвой для нервных клеток, возникла негромкая, врачующая все недуги мелодия, крупным планом, как в мониторе телекамеры, ставшее близким и дорогим лицо Соткилавы.

      К четырем утра та ниточка, за которую ухватились сыщики, все-таки раскрутилась. После звонка из уголовного, едва успев сполоснуть лицо водой, он осмотрел убийцу и насильника – приземистого, коротко стриженного качка, с ярко-красными царапинами на руках и следом свежего укуса на левой щеке. Как оказалось, он жил рядом с той девятиэтажкой, где все произошло, тоже был на ночной дискотеке. Светловолосую красавицу-блондинку оставалось только подождать…

      Если привоскупить к повреждениям у подозреваемого, темно-синюю в белых крапинках вязаную шапочку, изъятую оперативником из кармана куртки, то длинная шерстяная нить, застрявшая в пальцах жертвы, становилась важной и беспощадной уликой. Так, одно убийство из двух оказалось удачно и быстро раскрытым.

      Не спеша, возвращаясь с дежурства, Городницкий необычайно остро разглядывал происходящее вокруг. Тройка мальчишек, несмотря на восемь утра, лакомилась ранним мороженным, парень у телефонной будки жадно тянул из горлышка пиво, в киоске раскладывали свежие газеты. Он купил «Советский спорт» и «Молву», бегло просмотрев городскую газету, увидел заметку о пожарных: «В герои Гиляровского не годятся…»

      Рядом с магазином на углу продавали первую в этом году редиску. Он не торопясь, выбрал два, казавшихся больше других ярко-красных в зеленом оперении пучка для внука, отряхнув капельки воды, бриллиантовой пылью блеснувшие на солнце, положил их в дипломат. И тут на какой-то миг, забыв обо всем, что тревожило и волновало его, Виталий Борисович почувствовал себя наполовину счастливым.

      Место взрыва – Курский вокзал

      Выйдя из метро на станции «Чкаловская», Балашов взглянул на часы. До отхода электрички на Владимир оставалось более часа, и он не без удовлетворения прикинул, что еще успеет выпить бутылку пива с парой бутербродов за этот суматошный день.

      «Заслужил», – подумал он, почти ощущая на губах вкус любимой темной «Балтики». Переложив саквояж в левую руку, он полез в карман куртки за деньгами.

      Вокруг него вечерела осенняя Москва. Накрапывал мелкий дождик, и на смоченном водой асфальте отражалось многоцветье неоновых огней. Огибая киоски и ларьки, бойкое разноголосье продавцов с товаром он вышел