Голова профессора Доуэля. Александр Беляев

говорите, что оживили меня. Я малообразованна, но я знаю, что голова не может жить без тела. Что это, чудо или колдовство?

      – Ни то ни другое. Это достижение науки.

      – Если ваша наука способна творить такие чудеса, то она должна уметь делать и другие. Приставьте мне другое тело. Осел Жорж продырявил меня пулей… Но ведь немало девушек пускают себе пулю в лоб. Отрежьте их тело и приставьте к моей голове. Только раньше покажите мне. Надо выбрать красивое тело. А так я не могу… Женщина без тела. Это хуже, чем мужчина без головы. – И, обратившись к Лоран, она попросила: – Будьте добры дать мне зеркало.

      Глядя в зеркало, Брике долго и серьезно изучала себя.

      – Ужасно!.. Можно вас попросить поправить мне волосы? Я не могу сама сделать себе прическу…

      – У вас, Лоран, работы прибавилось, – усмехнулся Керн. – Соответственно будет увеличено и ваше вознаграждение. Мне пора.

      Он посмотрел на часы и, подойдя близко к Лоран, шепнул:

      – В их присутствии, – он показал глазами на головы, – ни слова о голове профессора Доуэля!..

      Когда Керн вышел из лаборатории, Лоран пошла навестить голову профессора Доуэля.

      Глаза Доуэля смотрели на нее грустно. Печальная улыбка кривила губы.

      – Бедный мой, бедный… – прошептала Лоран. – Но вы скоро будете отомщены!

      Голова сделала знак. Лоран открыла воздушный кран.

      – Вы лучше расскажите, как прошел опыт, – прошипела голова, слабо улыбаясь.

      Головы развлекаются

      Головам Тома и Брике еще труднее было привыкнуть к своему новому существованию, чем голове Доуэля. Его мозг занимался сейчас теми же научными работами, которые интересовали его и раньше. Тома и Брике были простые, и без тела жить им не было смысла. Не мудрено, что они очень скоро затосковали.

      – Разве это жизнь? – жаловался Тома. – Торчишь, как пень. Все стены до дыр проглядел…

      Угнетенное настроение «пленников науки», как шутя называл их Керн, очень озлобило его. Головы могли захиреть от тоски прежде, чем настанет день их демонстрации.

      И профессор Керн всячески старался развлекать их.

      Он достал киноаппарат, и Лоран с Джоном вечерами устраивали кинематографические сеансы. Экраном служила белая стена лаборатории.

      Голове Тома особенно нравились комические картины с участием Чарли Чаплина и Монти Бэнкса. Глядя на их проделки, Тома забывал на время о своем убогом существовании. Из его горла даже вырывалось нечто похожее на смех, а на глаза навертывались слезы.

      Но вот отпрыгал Бэнкс, и на белой стене комнаты появилось изображение фермы. Маленькая девочка кормит цыплят. Хохлатая курица хлопотливо угощает своих птенцов. На фоне коровника молодая здоровая женщина доит корову, отгоняя локтем теленка, который тычет мордой в вымя. Пробежала лохматая собака, весело махая хвостом, и вслед за нею показался фермер. Он вел на поводу лошадь.

      Тома как-то прохрипел необычайно высоким, фальшивым голосом и вдруг крикнул:

      – Не надо! Не надо!..

      Джон, хлопотавший