Чушь собачья. Евгений Лукин

Хотя… Врут-врут, а потом возьмут да и похвалят. Верно, Бобик?

      Нервный собрат по ремеслу подскочил на табурете и метнул исполненную правды газету на стол. Звякнула чайная ложечка.

      – Не смей называть меня Бобиком! – взвизгнул он. – Сколько раз можно повторять? Меня зовут Боб! Боб и только Боб! Это официальная кличка! Так что будь добр!..

      – Ну вот, обиделся! Я ж ласкательно! Ну, хочешь – меня Ратмириком назови…

      – Приятного аппетита, господа кобели… – послышался с лестницы мелодичный, хотя и несколько жеманный женский голос – и под каменные своды погребка игривой походочкой снизошла мелко-кудрявая миниатюрная блондинка. Вздёрнутый носик, чёлка – до бровей. – Опять грызёмся? – великосветски осведомилась она.

      Оба кобеля разулыбались. Секретарша Ляля пристально изучала исподлобья прикид незнакомки.

      – Как там Джерри? – безмятежно продолжала та, словно бы не замечая, что стала объектом пристального внимания. – Ухо ему, надеюсь, сохранят?

      – Сохранят, – усмехнулся Ратмир. – В крайнем случае, пересадят от того, кто в него кинул…

      – Ухо за ухо, – подтявкнул Боб. – Камневержец нашёлся! Ох, и освежуют его теперь! «Охранка» шутить не любит. Глядишь, и Джерри нашему кое-что со штрафа перепадёт…

      Беседа мило сошла на нет. Кудрявая блондиночка уселась напротив Боба, а Ратмир повёл спутницу в дальний угол.

      – Кто она? – тихонько поинтересовалась Ляля, когда они расположились за небольшим, но неподъёмным с виду дубовым столиком.

      – Кто? Мадлен? – рассеянно переспросил он, изучая меню. – Сучка…

      Почувствовав неладное, поднял голову – и увидел, что глаза отстранившейся Ляли изумлённо расширены.

      – О господи! – сказал Ратмир. – Ляль! В данном случае никакое это не ругательство. Нормальный рабочий термин…

      – Не понимаю… – холодно промолвила Ляля. – Нет, не понимаю. Когда мужик бегает голый на поводке – это ещё ладно. Но когда женщина… Бр-р! – Секретарша брезгливо передёрнула плечиками.

      На лестнице стало шумно. Они обернулись. Под каменные своды неспешно спускались три волосатых гиганта.

      – Да какой ты сенбернар? – басовито похохатывал кто-то из них. – У настоящего сенбернара, чтоб ты знал, фляжка должна с коньяком на шее висеть… Первый признак породы!

      – Что будем заказывать? – вежливо осведомился незаметно подошедший официант.

* * *

      Подвальчик помаленьку заполнялся. Время от времени Ляля украдкой оглядывала зал. За исключением нескольких весьма немногочисленных лиц, проникших в «Собачью радость» подобно ей по знакомству, большинство посетителей вело себя довольно раскованно.

      – Каштанка – понимаю! Собака Баскервилей – понимаю! Но портрет Павлова – зачем?

      – Как зачем? А условный рефлекс? Посмотришь – и сразу слюноотделение…

      Оглашали свежий анекдот, обсуждали подробности лыцко-американского конфликта, интересовались состоянием Джерри.

      – Кому череп пробили? Ему?! Ой! Держите меня четверо! Там царапинка одна