Растратчики. Валентин Петрович Катаев

теперь, Филипп Степанович, хоть и на извозчика, – сказал Никита, почтительно подавая бухгалтеру шляпу и зонтик.

      – Поедем, Ванечка, – мутно проговорил Филипп Степанович, опрокидывая на опилки стул страшно отяжелевшей полой своего пальто.

      Было совершенно ясно, что разойтись по домам и расстаться с Ванечкой именно теперь, в тот самый момент, когда жизнь только начинала улыбаться, было никак невозможно, просто глупо. Надо было каким-то образом обязательно продолжить так приятно и многообещающе начатый вечер. В конце концов все равно – завтра получка, и можно ж раз в жизни немножко кутнуть.

      – Поедем, Ванечка, – повторил Филипп Степанович, выбираясь из пивной во тьму.

      – Куда же мы, Филипп Степанович, теперь поедем? – жалобно спросил Ванечка, ужаснувшийся от одной мысли, что ехать может оказаться некуда и все расстроится.

      Филипп Степанович раскрыл зонтик, остановился и поднял руку.

      – Едем, Ванечка, ко мне. Я тебя приглашаю к обеду. Милости просим. И точка. Жена будет очень рада. Захватим по дороге закусочки, коньячку, корнишончиков. Увидишь мое семейство. Все будут ужасно рады. Постой, Ванечка, я тебе должен сказать, что ты мне невероятно нравишься. Дай я тебя поцелую. И не потому, что пьян, а уже давно.

      При этих словах Филипп Степанович обнял Ванечку и пребольно уколол его усами в глаз.

      – А может, ваша супруга, Филипп Степанович, будут недовольны? – спросил Ванечка.

      – Если я говорю, что все будут рады, значит, будут… И корнишончиков… Приедем, а я сейчас же и скажу: приготовь ты нам, Яниночка (это мою жену зовут Яниной, потому что она из Лодзи), приготовь ты нам, Яниночка, этакую селедочку с лучком и поросенка с хреном. Все будет как нельзя лучше. Суаре интим в тесном кругу, как говорил старик Саббакин… Только ты, Ванечка, того! Я ведь вас, молодых людей, хорошо понимаю. Сам небось помню. Насчет моей приемной дочки держись. Такая девица, что сейчас врежешься, как черт в сухую грушу. А после обеда – не угодно ли кофе… С ликерами… Шерри-бренди… Будьте любезны… – болтал Филипп Степанович, уже сидя на плещущем извозчике и нежно поддерживая захмелевшего на чистом воздухе Ванечку за спину.

      Перед его взорами носилась картина великолепной дубовой столовой, стола, накрытого крахмальной скатертью на шесть кувертов, деревянных зайцев на буфете и тому подобного.

      Никита постоял некоторое время под дождем на середине мостовой без шапки, глядя вслед удаляющемуся извозчику, развел руками и с горестным вздохом сказал про себя:

      – Разъехались… Такая, значит, им написана планета, чтоб ездить теперь по разным городам. А я себе пойду…

      После этого он плотно надел на уши картуз и пошел через лужи, бормоча:

      – С такими деньгами еще бы не поездить!… Половину земли можно объездить… А все-таки очень скучная у нас служба получится, если все кассиры и бухгалтера разъедутся. Пойти, что ли, напиться?

      И мрак окутал Никиту.

      Глава третья

      Примерно