Корова Стеллера, или Проверка правописания по-французски. Валентин Зверовщиков

не трогай, дай посмотреть, – Клочков осторожно, стараясь не наступать на вещи, начал осмотр комнаты в поисках хоть каких-нибудь следов.

      – И провод у телефонного аппарата разрезан, – исследовав кисточку обреза, добавил Кузьмич. – Ишь, как подчистую обрезан. Или бритвой аль пареньским ножом.

      В окно снаружи нетерпеливой рукой постучали. Ротмистр раскрыл раму, внизу стоял Михельсон, пенсне висело на нитке, галстук съехал на сторону, в глазах испуг. Клочков сразу всё понял.

      – Что случилось, Семен Фридрихович? Что-нибудь в канцелярии?

      Михельсон только мотнул головой и опасливо огляделся по сторонам.

      – Вы успокойтесь!

      Михельсон выдохнул и сосредоточился.

      – Я вошел, Павел Михайлович, а там – мать честная! Всё перебуторено! Как Мамай прошел! И телефон, анафема, из стены вырван!

      Стараясь не привлекать внимание горожан, вышли из дома.

      – А ты, Кузьмич, не за нами иди, а к покойному Ивану Генриховичу следуй. Думаю, что и там то же самое увидишь. Но ничего не трожь, а то знаю тебя! И оттуда прямиком в канцелярию. Мы там будем ждать.

      – Ваше благородь, обижаете, в такую минуту… Да я ни в жисть! – и пропал за углом.

      В канцелярии царил полный разгром. Даже обои сорваны в одном месте.

      – Что же они искали, злодеи, а, Павел Михайлович?

      Сейф тем не менее преступники открыть не сумели. Трясущимися руками старший делопроизводитель, закрыв телом скважину, набрал код, дверь со скрипом отворилась, обнаружив за собой аккуратно сложенную дохлую стопочку документов.

      Семен Фридрихович с облегчением выдохнул и закачал головой с одного плеча на другой, как китайский фарфоровый болванчик.

      – А ведь неспроста Иван Генрихович приказал долго жить. Ой, боюсь, боюсь, боюсь, Павел Михайлович, как бы эти сюжеты не имели родственных пересечений.

      – Бояться нам ни к чему, если мы честно трудимся на благо царя и отечества, а вот опасаться надо. Только вы уж, Семен Фридрихович, чтоб никому! Чтоб ни одна мышь!..

      В канцелярию зашел Кузьмич. Клочков и спрашивать его не стал, и так всё по нему увидел.

      Кузьмич сел на венский стул в углу канцелярии и свесил голову.

      – Это что ж такое деется, ваше благородия, никогда такого заводу не творилось… И кто, и кому енто нужно?

      – Не твоего ума дело.

      – Так точно, не моего-с, – согласился денщик. – Тут учёность нужна, откуда ж нам тут серым учёности набрать?

      – И помолчи немного, Денис, а то жужжишь как овод, – сказал раздраженно Семен Фридрихович.

      – Это верно, да, – покачал головой Белугин. – Подумать надо, да. Крепко подумать, вашество.

      – Ты тут поспрашивал бы вокруг, не видал ли кто чего? – осматривая разбросанные бумаги, сказал Клочков.

      – Знамо дело, поспрашаю, токмо без толку, потому все побежали еще заутре кита глядеть.

      – А то через час на доклад к губернатору идти, чего говорить?

      Павел Михайлович вдруг встрепенулся, будто потерял чего, и захлопал себя по карманам. Вслед