Тысячи ночей у открытого окна. Мэри Элис Монро

вас, – ответила Фэй с легким кивком, отчаянно пытаясь перевести разговор в другое русло, – уж очень все это было похоже на флирт.

      – Значит, сегодня ваш первый день на новой работе?

      Она кивнула, сжав от волнения губы.

      – Не очень хорошее начало. Няня опоздала, а мне еще надо найти дорогу к метро. Я вся на нервах.

      – Метро здесь называют «труба». Но если вы спешите, то лучше поймать такси. Пойдемте со мной.

      У нее было достаточно денег, чтобы позволить себе роскошь поездки на такси, но, взглянув на часы, она поняла, что у нее не остается выбора, как только последовать совету соседа.

      Джек взял ее за локоть и провел до конца квартала. Она чувствовала его сильные пальцы на своей руке и, когда он ловко удержал ее, не позволив угодить в рытвину в асфальте, поняла, что кто-то явно учил доктора Грэхема хорошим манерам. На следующем углу, где начиналась большая магистраль, движение было еще более оживленным. Джек поднял руку, зажал нижнюю губу зубами и издал громкий свист, которым, наверное, мог бы гордиться любой житель Нью-Йорка. В мгновение ока из потока машин вынырнуло такси и подрулило к обочине.

      – Карета подана, мадам.

      – Вы тоже поедете?

      – Нет, мне сегодня надо читать лекции в Оксфорде. – Он наклонился и сунул водителю несколько купюр. – Отвезите леди, куда она скажет.

      – Не стоит этого делать, – сказала Фэй, открывая кошелек.

      – Считайте, что это мой вам подарок в честь первого дня на новой работе. Мы же друзья, забыли?

      Друзья. На сей раз, когда он произнес это слово, Фэй ему поверила. И у него была такая милая заразительная улыбка!

      – Я помню, – ответила она и улыбнулась в ответ. – Благодарю, доктор Грэхем.

      Он слегка поклонился, и его темные глаза вспыхнули.

      – Джек.

      – Хорошо, Джек, – сдалась она.

      – Удачи вам сегодня, Фэй, – добавил Джек, закрывая дверцу машины. Такси тронулось с места и рвануло вперед по лондонским улицам.

      В восемь тридцать она уже шла по устланному коврами холлу лондонского офиса «Лео Барнетт», прислушиваясь к гулу голосов, телефонным звонкам и стуку клавиатуры. Здесь чувствовалось биение жизни, ее бешеный ритм. Сердце Фэй забилось быстрее в радостном предвкушении.

      Она поднялась на лифте во внутреннее святилище компании, где ковры были роскошнее, а стены украшали оригиналы картин известных художников. Секретарша Бернарда, узнав ее имя, взглянула в ежедневник и бесстрастным голосом объявила о ее прибытии через интерком, а затем легким жестом руки показала, куда ей следовало направляться.

      – Входите, – раздался знакомый звучный баритон. Голос был такой громкий, что, казалось, от него может обрушиться потолок, и в нем присутствовали вызывающие нотки, словно его обладателя вовсе не беспокоило, что о нем могут подумать. Когда-то, много лет назад, она воспринимала этот ревущий голос как боевой клич. Сейчас же от волнения у нее перехватило дыхание.

      Открыв дверь, она вошла