Человек из стали. Иосиф Джугашвили. Акакий Васадзе

внушается ложь антиисторизма, то это можно отнести к разряду его сознательного изведения. То есть – к криминальному действию на уровне преступления против человечности. Подобного рода действиями пестрит наша постсоветская жизнь, в которой дурной исторической традицией с её методами тотального охаивания стало принижение всего, что было достигнуто предыдущими поколениями.

      Борьба против этого не безнадёжна. Путей борьбы много. Один из них – обнародование точной фактологической хроники былого с учётом мнений не только сегодняшних аналитиков, но первопроходцев, всех непосредственных участников событий минувшего. Мало, что так нуждается в сверхбережном обращении с собой, как время, и мало, что испытывает на себе большее пренебрежение людей.

      На ум приходят строки из поэмы В.Маяковского «Хорошо»:

      «Это время гудит телеграфной струной,

      Это сердце с правдой вдвоём.

      Это было с бойцами или страной.

      Или в сердце было в моём».

      Сравним их с перефразированным заявлением одного из героев Ш. де Костера, вынесенным мною в заголовок предисловия. Разве вам не кажется, что два непохожих литератора двух непохожих эпох выразили непохожими словами одно и то же пронзительное чувство? Ибо пепел прошлого – это не вещество, развеиваемое по ветру, а гудящее струной время, которое свято для неравнодушного человека.

      Анализ, научная оценка причин и последствий умерщвления Советского Союза, тщательное взвешивание на весах истории того, что мы имели и что получили, требуют от профессиональных историков немногого: честности и беспристрастности. Впрочем, как выясняется, это «немногое» среди них в большом дефиците.

      Кто-то усмотрит противоречие в такой постановке вопроса – ведь выше я говорил о сложности и даже невозможности избежать в мемуарном деле субъективности и тенденциозности. Однако историк – это не мемуарист. Да, ему не избавиться полностью от собственных пристрастий и предубеждений. Однако всё упирается в честное признание им своей пристрастности в трактовке событий. Исследуя историческую фигуру или событие, необходимо стараться максимально избегать подгонки их под конъюнктурную, сиюминутную тенденцию. Особенно важно – искренне, продуманно, открыто выбрать и обозначить собственную методологию исследований.

      Иначе говоря, именно подгонка событий, сокрытие «неудобных» фактов, оглядка на «историческую моду», не говоря о сознательном обмане, и являются фальсификацией в исторической науке.

      Многие приходят к выводу о том, что оставаться бесстрастным, аполитичным, излагая исторические события, не под силу ни одному исследователю. Максимум возможной объективности можно соблюсти разве что при рассмотрении и изучении эпох многовековой, а то и многотысячелетней давности. Но даже в этих случаях история, археология, этнография остаются в числе наиболее политизированных наук. Могу лишь повторить, что во всех исследовательских случаях простительна любая