Засуха. Джейн Харпер

Мы тут пытаемся страну прокормить, худшая погода за сто лет, а они все трындят, что субсидии необходимо урезать. Как-то даже трудно винить несчастного ублюдка. Это е…

      Тут он прервался. Оглядел церковь и продолжил:

      – Долбаный стыд, вот что это такое.

      Фальк ничего не сказал, и оба они принялись молча размышлять над некомпетентностью Канберры. Газетчики уже успели хорошенько потоптаться по всем возможным виновникам гибели семьи Хэдлеров.

      – Вы, значит, расследовать сюда приехали? – Фермер кивнул в сторону гробов.

      – Нет. Я здесь только в качестве друга, – ответил Фальк. – Не уверен, что тут осталось чего расследовать.

      Он слышал ровно столько же, сколько и все остальные, – из новостей. Но, судя по комментариям журналистов, дело было предельно простым. Ружье, из которого были сделаны выстрелы, принадлежало Люку. То самое ружье, которое нашли на его теле засунутым в рот – точнее, в то, что от него осталось.

      – Ну да. Наверное, – сказал фермер. – Я просто подумал, он твой друг и все такое.

      – В любом случае я не по этой части работаю. Федеральная служба. Подразделение финансовой разведки.

      – Это мне мало что говорит, дружище.

      – Это просто значит, что я выслеживаю бабки. Все, что заканчивается на несколько нулей, если оно оказалось не там, где должно быть. Растраты, отмывание денег, все такое.

      Фермер сказал что-то в ответ, но Фальк его не расслышал. Его взгляд скользнул мимо трех гробов на тех, кто сидел на передней скамье. Места для родных. Чтобы они могли сидеть впереди всех своих друзей и соседей, а те, в свою очередь, могли пялиться им в затылки и благодарить Господа, что сидят там, где сидят.

      Двадцать лет прошло, и все же отца Люка Фальк узнал с первого взгляда. Лицо у Джерри Хэдлера было серое. Глаза будто утонули в глазницах. Он, как и полагается, сидел на передней скамье, но глядел при этом назад. Не на всхлипывающую рядом жену, не на три деревянных ящика, в которых лежали останки его сына, невестки и внука. Обернувшись, он смотрел прямо на Фалька.

      Откуда-то сзади, из динамиков, донеслось несколько музыкальных нот. Начало службы. Джерри еле заметно кивнул, и Фальк бессознательно сунул руку в карман. Нащупал письмо, которое легло к нему на стол два дня назад. Восемь слов от Джерри Хэдлера, выведенных тяжелой рукой:

      Люк солгал. Ты солгал. Будь на поминках.

      Фальк первым отвел глаза.

      Смотреть на фотографии было трудно. Одна за другой они всплывали на экране в беспощадном слайд-шоу. Люк – торжествующий юный футболист; ему нет еще десяти. Маленькая Карен прыгает через изгородь на пони. В их замороженных улыбках было что-то гротескное, и Фальк заметил, что не он один отводит глаза.

      На экране возник новый снимок, и Фальк с удивлением узнал себя. Его собственное одиннадцатилетнее лицо, слегка не в фокусе, глядело с экрана. Они с Люком бок о бок, с голыми торсами, рты раскрыты, – гордо демонстрируют рыбешку, болтающуюся на леске. Они явно очень довольны. Фальк попытался вспомнить, когда был сделан этот снимок.