Иствикские вдовы. Джон Апдайк

чужая страна, только еще хуже, потому что понимаешь язык.

      Пока Александра слушала эту раздраженную речь-приглашение, в голове у нее промелькнула мысль: а что, если вырваться из своей монотонной вдовьей жизни – пробиться сквозь все эти ежемесячные выборы «лучшей прозы» в книжном клубе, посиделки за бокалом вина и ужины в складчину с таосскими «подругами», оставление ворчливых сообщений на автоответчиках своих неуловимых детей, борьбу с лишним весом при помощи утомительных, до покалывания в щеках, прогулок по горной сельской местности на север, к пику Уилер, в сопровождении единственного своего спутника – страдающего артритом старого черного лабрадора, которого они с Джимом взяли еще щенком и которого она теперь называла Пеплом из-за поседевшей сизой шерсти и остекленевше-белесых, как у хаски, глаз? В Иствике ее лабрадора звали Угольком. Они с Пеплом, связанные друг с другом поводком, который был призван защищать не столько мелкую дичь от собаки, сколько собаку от койотов, тянули друг друга сквозь рыжевато-коричневые заросли овсянки. Александра брала с собой кольт Джима сорок пятого калибра на случай нападения стаи. Ранчо с обширными полями и пастбищами поднимались все выше в горы, и старая женщина в джинсах и кожаной куртке, с наполовину поседевшей головой, с дряхлым псом и покоящимся в кобуре кольтом сорок пятого калибра казалась чужакам – обитателям местных просторов, в свою очередь, чужой и подозрительной. Вот так и живешь, думала она, в окружении все большего и большего количества чужаков, для которых ты – лишь разовое явление, портящее вид. Только такой человек, как Джейн, знавшая ее тогда, когда она была в расцвете своей красоты и неуемности, сможет простить ее за то, что она стала старухой. Она невольно всхлипнула при мысли о том, что это ее последняя оставшаяся хрупкая привязанность.

      – Мы могли бы отправиться в какую-нибудь действительно чужую страну, – предложила она Джейн. – Вместе.

      – Вдовы на марше. Вдовы – в мир, – обыграла та безжалостно, как мог бы сделать только совсем бессердечный человек, название популярного ресторана на верхнем этаже манхэттенского небоскреба, трагически рухнувшего несколько лет тому назад.

      – Я ездила в Канаду в тот год, когда умер Джим, – предприняла Александра еще одну попытку голосом, который даже ей самой показался трусливым.

      – Канада? – презрительно фыркнула Джейн. – Вот уж с-с-смехотворный выбор!

      – Их Скалистые горы очень красивы, – слабо возразила Александра. – И спутники по группе были со мной весьма любезны, особенно австралийцы, но, будучи без пары, я чувствовала себя неуютно. Неуютно и робко. Вдвоем мы были бы храбрее и жить могли бы в одной комнате. Ну хотя бы подумать об этом ты можешь?

      Засевшая в своем роскошном темном доме Джейн всячески сопротивлялась уговорам.

      – Не желаю я ехать ни в какое мерзкое место вроде Канады.

      – Ну разумеется, нет.

      – Вся Северная Америка – мерзость.

      – Даже Мексико?

      – Там всех прохватывает понос. А сейчас еще случаются социальные