Бумажный занавес, стеклянная корона. Елена Михалкова

в ожидании бури.

      И буря надвигалась. Закручивались смерчи, свистел бичом ветер, оставляя раны на ломающихся деревьях. Пахло не просто грозой, а ударом стихии, с жертвами, разрушениями и половодьем.

      – Ах ты гнида! – взвыл Грегорович, на глазах утрачивая остатки душевного равновесия.

      Но судя по взглядам остальных, замечание о ротации, которого Бабкин не понял, что-то изменило в раскладе сил. Только что все племя было объединено дружной ненавистью к шаману, и вдруг коллектив аборигенов распался. Каждый остался сам за себя.

      – Богданчик, мы ему не верим, – неубедительно выкрикнула Медведкина. – Ринат, ну зачем ты всё портишь! Ведь такой день хороший! Солнечный, дивный праздник!

      Балерина широко развела руки, словно намереваясь обнять весь мир.

      «Ой, зря», – охнул про себя Бабкин.

      И не ошибся.

      – Шлюха голос подала? – удивился Джоник и приложил к уху ладонь. – Ась? Не слышу? Что ты там блеешь, овца просветленная?

      Татьяна застыла с разведенными руками.

      – Как? – запинаясь, переспросила она. – Шлюха? Боже мой…

      – Я его убью! – проснулся, наконец, Никита. – Держите меня, я его убью!

      Анжела, послушная воле супруга, бережно схватила его под локоть. Ее легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы удержать Вороного на месте.

      – А что, неправду сказал? – рассмеялся Джоник. – Шпагат всея Руси, блин! Под любого ляжет за полтора ляма.

      – За полтора?! – ахнула балерина.

      – Давай за два! – великодушно согласился Джоник. – Я не жадный. Сам бы на тебя не полез, даже если бы ты мне приплатила. Но мало ли чуваков с извращениями. Со всех просторов страны прутся!

      После этих слов на несколько секунд наступило затишье. Сергей окинул взглядом поле боя. Кармелита так и стояла, оцепенев. Медведкина хватала воздух ртом, беспорядочно взмахивала руками и, кажется, пыталась выдавить слезу, но слеза упиралась и не желала покидать родной глаз. Никита Вороной топтался на месте. Грегорович что-то очень тихо втолковывал на ухо Олесе Гагариной, согнувшись почти пополам. Единственным, кто сохранял невозмутимость, оставался телохранитель Баширова.

      Теперь Бабкин осознал, отчего Джоник нигде не появляется без охранников. На его месте он нанял бы взвод, а не двоих.

      – Э! Чего ты ей там нашептываешь? – окрикнул Джоник. – Гагарина! На меня смотри!

      Он щелкнул пальцами, откровенно куражась.

      – Зачем мне на тебя смотреть? – удивилась Олеся. – В зоопарке я на днях уже была. А в джунгли меня не тянет.

      – Тебя в сказку тянет, – согласился Джоник. – Русскую. Народную. К трем богатырям.

      – Мне и одного хватит.

      На этот раз Сергей догадался, о чем речь. Олеся была замужем за известным танцором современного балета, несколько лет назад организовавшим свое шоу. Выступал танцор под псевдонимом «Иван-царевич». Фигура у него была атлетическая, глаза голубые, а кудри золотые. Чем не богатырь?

      – Да хорош врать! – Джоник засмеялся. – Про тебя тоже все известно.

      После