Бумажный занавес, стеклянная корона. Елена Михалкова

минуту развалился в илюшинском кресле, широко расставив ноги, и мычал что-то невнятное.

      Бабкин избавился бы от наглеца в три секунды, но выражение лица Макара его остановило. Илюшин развлекался. А если Илюшин развлекался, Бабкину оставалось исполнять роль молчаливой галлюцинации.

      – Попробуйте рассказать все с самого начала, – с издевательской вежливостью предложил Макар.

      – Слышь, а я чо делаю? – Джоник нервно побарабанил пальцами по подлокотнику.

      – Изображаете корову? – предположил Илюшин.

      Джоник уставился на него мрачным бараньим взглядом, перед напором которого пали бы даже новые ворота. Но Макар при желании умел выглядеть простодушным, как молодой укроп.

      – Это все Андрюха, – выдавил рэпер. – Решетников. Администратор мой.

      – Та-ак, – поощрительно протянул Илюшин. – И что с ним?

      Джоник поморщился. Джоник скривил рот. Джоник изобразил лицом безмерное отвращение, которое вызывало у него поведение администратора Решетникова.

      – Кажись, у него кто-то появился.

      – Где появился?

      Рэпер закатил глаза.

      – Да елы-палы… Роман у него!

      – Ага, – сказал Макар. – Роман. У вашего администратора.

      – Ну. Тварь рогатая!

      Илюшин с Сергеем переглянулись, и Бабкин ощутил смутное удовлетворение, уловив растерянность в глазах Макара. Похоже, перед этой задачей пасовал даже могучий интеллект его напарника. Макар не понимал, каким образом роман неизвестного ему администратора становится проблемой рэпера Джоника.

      О чем и сообщил их гостю.

      Юноша поглядел на Макара с презрительной жалостью.

      – Вроде говорили, ты умный, – гнусаво протянул он. – А не похож.

      – Мимикрия, – заверил Илюшин.

      Джоник не обратил на его слова внимания.

      – Если у него роман, это чего значит? Это он, сука, мне изменяет, что ли? Да я его за это…

      И юноша экспрессивно описал те муки, на которые он обрек бы несчастного Решетникова.

      – Изменяет? – ошеломленно повторил Бабкин, забыв о своей роли молчаливой галлюцинации.

      «Минуточку. Что значит – изменяет?»

      Джоник покосился на него.

      – Чо, тоже тупой? Этот урод кого-то себе нашел. У меня нюх на такие вещи!

      «Две ноздри», – не к месту вспомнил Бабкин.

      – Я его, шваль такую, на помойке подобрал. Из грязи вытащил, как котенка. Где бы он был, если б не я? И вот чем он платит! Да за такое…

      Джоник разразился матерной тирадой и пнул кресло.

      – Э-э-э-э… – озадачился Макар. – Ситуация, бесспорно, трагическая. Сочувствую и все такое. Но мы-то чем можем помочь?

      Юноша криво усмехнулся.

      – Что, реально не сечешь?

      Он подался вперед, и все цепи угрожающе звякнули, словно обещая длительное заключение в кандалах.

2

      «Забудь и думать», сказал Бабкин.

      «Никогда», сказал Бабкин.

      «Я лучше сдохну»,