Волчья звезда. Евгений Малинин

присыпанная тонкой, мягкой пылью дорога вывела путников на берег Десыни, к паромной переправе. Изверг-паромщик – огромного роста детина с припудренной светлой пылью косматой головой, одетый в широкую просторную рубаху и широченные порты, подвязанные веревкой, увидев волхва и его дружину, склонился в низком поклоне и не распрямлялся, пока все всадники не въехали по дощатому помосту на настил парома. После этого он громко гаркнул нечто нечленораздельное, и из-под настила, с двух сторон выдвинулись десять пар широких, длинных весел. Раздался новый зычный вскрик паромщика, и гребцы, сидевшие в двух ладьях, на которых был установлен паромный настил, разом взмахнули веслами.

      Паром отвалил от причала и неторопливо двинулся вперед, наискось пересекая широкую, кристально чистую реку.

      Ратмир сошел с коня и прошел вперед, к перилам, ограждающим настил парома. Наклонившись над перилами, он принялся всматриваться в быстро текущую воду, в темноту глубины, прятавшую песчаное дно реки. Ему казалось, что он различает в этой глубине странное шевеление – не то медленный хвост какой-то чудовищной рыбы, не то светлые волосы русалки, расчесанные прихотливым течением. Тишина стояла над утренней рекой, и только плеск играющей перед рассветом рыбы да журчание верхней воды, обтекавшей неуклюжие обводы паромных лодок, нарушали эту тишину.

      – Что, княже, не хочется расставаться с родным-то домом? – раздался за его плечом негромкий густой бас старика Сытни.

      Волхв улыбнулся про себя – насколько далеко была мысль его старого дядьки от его истинных ощущений. Однако он не стал обманывать ратника и скрывать, что мутные, несущие людской сор и дохлых животных воды Сеньи, протекающей прямо под стеной Звездной башни, милей ему любой другой текучей воды!

      Не поворачиваясь к дружиннику, он также негромко ответил:

      – Нет, старик, я слишком долго не был в Крае, чтобы считать этот город своим домом. Моим «родным» домом давно уже стали Звездная башня, университет, Лютец...

      – Но... – Сытня явно растерялся и не сразу сообразил, что можно возразить на эти слова. – Неужели в тебе не екнула ни одна жилочка, когда ты увидел нашу реку, в которой ты научился плавать, нашу бескрайнюю степь, наш замок. Это же твое детство, твоя юность.

      – Нет... – Ратмир чуть качнул головой из стороны в сторону. – Мое детство осталось так далеко, что вряд ли я мог бы туда вернуться. Да и... незачем!

      Он повернул голову и посмотрел в глаза стоявшего рядом с ним дружинника:

      – Ты лучше расскажи, как сам-то прожил эти сорок лет? Сына-то, поди, уже давно женил?

      – Нет, – с улыбкой качнул головой Сытня. – Нынешнюю молодежь не уженишь. Парню уже за девяносто перевалило, а он и не думает своим домом обзаводиться – говорит, не встретил еще по душе. Да и то сказать, в княжей стае жизнь вольготная, ни забот тебе, ни хлопот, всегда сыт, часто пьян, для постельных утех извергиньки под рукой – к чему семью заводить?

      –