История политических и правовых учений. Курс лекций. 2-е издание. Учебное пособие. Игорь Юрьевич Козлихин

мерой справедливости. Вот что говорит Сократ от имени Протагора: «…Мудрые и хорошие ораторы делают так, чтобы не дурное, а достойное представлялось гражданам справедливым, ведь что каждому городу представляется справедливым и прекрасным, то для него и есть таково, пока он так считает» (Платон. Теэтет. 167с.). Это означает, что люди сами устанавливают для себя те порядки, которые считают справедливыми. Для граждан демократических полисов это не требовало особых доказательств. Поэтому справедливость заключается в подчинении существующим законам и в наказании тех, кто их преступает (Платон. Протагор. 326d-е). Иного Протагор и не мог утверждать. Он, как сказали бы сегодня, был «государственником».

      Но все же идея различения естественного права и позитивного, т. е. права искусственного, созданного людьми, содержит в себе возможность противопоставления. В признании существования естественного права, не зависящего от воли людей, объективно заложен критический заряд: естественное право может выступать в качестве критерия права волеустановленного.

      Таким образом, софисты, проводя различие между правом и законом, чаще подчеркивали роль человеческого, а не природного закона в осуществлении справедливости. Особенно это заметно, когда речь заходит о соотношении морали и политики.

      Вызывающе циничными выглядят в платоновских диалогах софисты Калликл и Фрасимах, которые проповедуют имморализм в политике. Калликл говорит Сократу: «Большею частью они противоречат друг другу, природа и обычай, и поэтому тот, кто стыдится и не решается говорить, что думает, неизбежно впадает в противоречие. Ты это приметил и используешь, коварно играя словами: если с тобой говорят, имея в виду обычай, ты ставишь вопросы в согласии с природой, если собеседник рассуждает в согласии с природой, ты спрашиваешь, исходя из обычая… По природе все, что хуже, то и постыднее, безобразнее, например терпеть несправедливость, но по установившемуся обычаю безобразнее поступать несправедливо (до этого Сократ доказывал, что лучше терпеть несправедливость, чем творить ее. – И. К.). …Но, по-моему, законы как раз и устанавливают слабосильные, а их большинство. Ради себя и собственной выгоды устанавливают они законы, расточая и похвалы, и порицания. Стараясь запугать более сильных, тех, кто способен над ними возвыситься, страшась этого возвышения, они утверждают, что быть выше других постыдно и несправедливо, что в этом как раз и состоит несправедливость – в стремлении подняться выше прочих. Сами же они по своей ничтожности охотно, я думаю, довольствовались бы долею, равною для всех.

      Вот почему обычай объявляет несправедливым и постыдным стремление подняться над толпою, и это зовется у людей несправедливостью» (Платон. Горгий. 482е–483).

      Собственно говоря, Калликл в споре с Сократом всего лишь описал современную им афинскую демократию. Законы принимаются большинством голосов, во главу угла ставится принцип равенства граждан, а сами граждане с подозрением относятся к людям выдающимся,