Укрощение королевы. Филиппа Грегори

муж…

      Он осушает свой бокал тремя огромными глотками и жестом велит снова наполнить ему бокал.

      – Еще!

      – Нам приготовили еще пирожных, вдруг вы пожелаете их попробовать, – с сомнением произношу я.

      – Ну, разве что одно, чтобы успокоить желудок.

      Я передаю ему блюда и наблюдаю за тем, как он, не задумываясь, сминает пирожные одно за другим и заталкивает их в свой маленький рот, пока не съедает все. Затем облизывает пальцы и подбирает крошки с блюда, чтобы потом протянуть его мне. Теперь он улыбается: внимание и еда явно смягчили его.

      – Так-то лучше, – заявляет он. – Оказывается, я проголодался после ночи нашей любви.

      Благодаря элю и пирожным настроение короля чудесным образом улучшилось. Мне начинает казаться, что короля все время пожирает чудовищный голод. И приступы этого голода настолько сильны, что ему приходится наедаться до рвоты, а как только еда переваривается, он чувствует себя больным.

      Заставив себя улыбнуться, я тихо спрашиваю:

      – Нельзя ли помиловать тех людей?

      – Нет. Который сейчас час?

      Я оглядываю комнату. Здесь нет часов. Я встаю и подхожу к окну, чтобы раздвинуть портьеры, приоткрыть окно и посмотреть на небо.

      – Не пускай сюда ночной воздух! – сердито велит он. – Бог знает, какая в нем может быть зараза… Быстро закрой окно! Плотнее!

      Я захлопываю окно, но продолжаю всматриваться через толстое стекло. На востоке не видно и намека на свет. Я старательно моргаю, чтобы избавить глаза от бликов от свечного фитиля, и смотрю снова, отчаянно надеясь увидеть краешек посветлевшего неба.

      – Должно быть, еще слишком рано, – говорю я, с тоской думая о далеком рассвете. – Небо еще темное.

      Он смотрит на меня, как ребенок в ожидании развлечений.

      – Я не могу уснуть, – заявляет он. – И этот эль лег камнем… Он был слишком холодным. Теперь у меня от него будет болеть живот. Ты должна была его подогреть. – Он немного ерзает на кровати и рыгает. В то же самое время от кровати доносится новый запах: у Его Величества отошли газы.

      – Послать на кухню за чем-нибудь? Может быть, за теплым питьем?

      – Нет, – он качает головой. – Но ты можешь сделать огонь пожарче и сказать мне, что ты рада быть королевой.

      – О! Конечно, я так рада! – Я улыбаюсь и подбрасываю в камин щепок и поленьев. Угли еще не погасли, и я ворошу их, чтобы снова пробудить в них пламя. – Я очень рада быть королевой, и я рада быть женой, – говорю я. – Вашей женой.

      – Да ты хозяйка! – восклицает король, впечатленный моими успехами в разжигании камина. – Ты можешь приготовить мне завтрак?

      – Я никогда не стряпала, – меня немного задел его вопрос. – У меня всегда была кухарка и помощницы на кухне. Но я умею управлять кухней; пивоварней и сыроварней тоже. Раньше я даже варила собственные лечебные настойки из трав и мыла.

      – Так ты умеешь управлять хозяйством?

      – Я управляла замком Снейп и всеми нашими землями на севере, когда муж бывал в отъезде.

      – Ты даже жила в осажденном