Наставник. Аве Бак

менно удивила бы её. «Не пора ли Вам к нам?» – гласила эпитафия, обращённая, по-видимому, к каждому прочитавшему.

      Кошечка ловко вскочила на самую верхушку полусферы и стала с любопытством озираться. Вдруг верхняя половина каменного шара мягко двинулась вниз, а испугавшееся животное оцепенело от неожиданности. Этой неосмотрительной нерасторопности хватило для того, чтобы кошечка на шаре ушла под плиту и только громкое «Мяу!» прощально прозвучало из открывшейся бездны.

      Всё! История началась.

      І

      Сознательный выбор

      Ну, кто и куда собрался по окончании школы, это как говорится, его личное дело. Вот неплохой вариант. Идти в начальники. В какие? А бес их разберет. В принципе, какая разница. Много в стране разных должностей и каждая привлекательна. Посмотришь на человека при должности, и сердце колючкой забьётся у рядового гражданина: «А вот бы я на это место!» Идет себе руководитель: костюмчик от кутюр, часы швейцарские, не «Победа» какая-нибудь как у директора школы, минимум «Omega», а машину водила как подгонит, выскочит, двери задние откроет: «Прошу Вас, Петр Петрович!» и, хлоп! Петр Петрович жопу в мерседес. Поехали по государственным делам.

      Как дела государственные представляет каждый наш человек: взял бабок зеленью и по девкам или в командировку в Париж, в кабак на Эйфелеву башню, водки нажрешься и рыгай себе как Квазимодо с балкона Собора Парижской богоматери. Красота! Кайф!

      Кому ж как не Васе Ручкину, сыну ответственного руководителя, было знать, как начальники живут. Кузьма Трофимович, Васин батюшка, был человек заметный, птица высокого полета. Уже более двадцати лет подвизался на разных крупных должностях областного значения. Особенно повезло в прошлом году – повысили. Вызвали в столицу и назначили начальником областного управления по контролю за моралью государственных служащих. Очень карающая инстанция. Меч, можно сказать, для немедленной рубки всего, что «встает против морали!». Да, так отцу в Столице министр министерства Морали и Этики сказал «Руби, дорогой Кузьма Трофимович, этим мечем все, что встало против морали, невзирая на лица!». После папиного рассказа Васе эта картина ужасно предстала в воображении, отец рубит, кровь хлыщет, а лица, у покараных такие, что точно, лучше не взирать. Правда, постепенно он к этой картинке в своем сознании очень даже привык и порой в фантазиях заменял уставшего отца, так сказать, помогая на производстве.

      Кузьма Трофимович, при всей занятости, воспитанием сына занимался регулярно. Беседовал с Васей, помогал определиться в выборе правильного жизненного пути. Сядет, бывало в воскресенье с утра, просмотрит номер свежей столичной газеты «Правда и совесть», начитается всяких политических откровений и позовет:

      – Василий!

      – Да папа, – идет Вася, на лице фраза «а куда я денусь».

      – Садись сынок. Ты скажи мне Василий Кузьмич, что ты дальше в жизни делать собираешься? Может в шахту хочешь пойти или на завод токарем, а может, вообще, говно чистить надумал в общественных сортирах? Говори!

      – Нет пап, я в институт пойду или в университет.

      – Молодец! – Облегченно вздыхает Кузьма Трофимович, после первого этапа пытки. – А в какой ВУЗ конкретно ты собрался? В политехнический на инженера или в педагогический на учителя, туда, где учат на зарплату жить?

      – Ну что ты папа. Я хочу в люди выбиться. Как ты и советовал в прошлый раз, пойду только в Академию главных чиновников.

      – Вот и хорошо, – заулыбается отец, самодовольно с прищуром, – вот и умница. Будешь, брат Васька, учить людей строить правильную жизнь, бороться за счастье нашей страны, за ее честь, славу и все такое.

      – Папа, я учусь не плохо, я ж не дурак, – говорит дежурную фразу Вася, а он действительно был парень неглупый и начитанный, по всем предметам тянул не ниже твердой четверки, а гуманитарка, та вся на «отлично».

      – Знаю, Вася, знаю, – размякает Кузьма Трофимович, – поэтому и говорю, что дорога твоя лежит, да! Лежит и ждет тебя в Академию главных чиновников. Туда с «тройками» не берут, ну берут, конечно, но надо, чтоб родители очень высоко сидели, например, если министры или депутаты. А я, как видишь, птица областного масштаба, но я на жизнь, Вася, не жалуюсь, не хнычу и не впадаю в истерику.

      «Насчет истерики, это он приврал. Впадает в нее всем телом и часто. Не зря за моралью надзирать поставили. Берсерк в бою с врагами. От него из кабинета людей штабелями в скорую тащат», – отмечает Вася про себя.

      В Столице, кстати сказать, именно за эти качества ценили Кузьму Ручкина. Умел впадать в праведный чиновничий экстаз. А как обличал! Как обличал, если сверху просили. Великий Инквизитор мальчик по сравнению с тов. Ручкиным. Как истинный мастер обычно работал с вдохновением, импровизировал, предпочитал дать разнос ни за что. Форму поддерживал. Мог вызвать любого, – трезвенника и пьяницу, честного и вора, мог вызвать с утра, в обед, в конце рабочего дня, иногда, для куражу, среди ночи. А бывало еще, если надо растоптать жертву окончательно, чтобы персонаж никогда не поднялся и даже не думал об этом, то приглашал Кузьма Трофимович подконтрольную прессу. А на следующий день