Житейские рассказы. Отрывок из одноименной книги. Алеша Архипов

пь на дубе том;

      И днем и ночью кот ученый

      Все ходит по цепи кругом.

А. С. Пушкин, «Руслан и Людмила»

      Вон напротив меня дом, ветхой совсем домишко, старый. До оконец в землю врос. И двор-то его – точно в яме… А летом из-за дерев всё в тени там, ровно в джунглях каких.

      Так вот… Там бабка Агафья с внуком живёт. Юркой его звать. Такой длинный, нескладный парень, такой худой, что даже нос у него – и тот худющий, прости господи, и торчит, точно утка на взлёте.

      Да такой мечтательный парнишка…

      Бывалоча, лежит по воскресеньям день-деньской, бабка-то его и давай отчитывать:

      – Юрка, лежнёвка проклятая, поди хоть по воду сходи!

      А он эдак с достоинством ей говорит:

      – Мечтаю, – мол, – бабка. Дум у меня началось высокое стремленье!

      Так вот и не было у неё никакого сладу с ним.

      …А как вечер, замечу я, очухается. Щи-то кислые хлебнёт, скосоворотит физиономию да и пошёл вон с улицы к центру.

      А центр, сам видел, у нас каменный. И вечером девок по нему гуляет – уйма. Одна другой краше.

      Вот он выйдет на улочку и пристроится где-нибудь на углу дома. И пощупывает глазами девок-то.

      Да вот такой робкий был мальчонка, что и заговорить никак не смел. Уйдёт от него мысль да и спрячется. Стоит, видно, да и горечно думает: как дорогу в любовь проложить? Все-то одногодки запросто: девку под руку и айда побаски расписывать. Хохочут да в кино ходят.

      А наш-то Юрка стоит, горемыка, и никто его не замечает. А он, бедный, стоит да и ждёт, когда какая девка к нему сама подойдёт. Да заговорит. Да влюбится…

      Только год ждёт, два ждёт – никак не дождётся. Нету таких девок, которым бы он поглянулся.

      Пождал он, пождал так вот, да и уразумел, что главное, дескать, заговорить её, наговорить с три короба, наобещать разного, а потом взять да и поцеловать. Все ж которые целуются и не красавцы-царевичи, а любят друг дружку. Значит, думает, любовь-то эта от прелюбодеяний и родится. А дальше и вообще: помиловаться в закутке где-нибудь, и – твоя она, что хочешь, то и сделай с ней: хочешь в жёны бери, хочешь играй, как кошка мышью.

      И вот как додумал он это, так сразу переборол себя в один вечер, взвинтил нервически, да и, страхом наполненный, пошёл к одной, которая глянулась. Дрожит голосом, сам как выпь вытянулся, точно ростом столб телеграфный догнать решил. Все жилы сводит, а всё одно что-то бормочет, и даже сам уразуметь не может, чего плетёт. Цельный вечер так бормотал, как косач на току, приплясывал вокруг неё да и осмелел вконец – поцеловал. Ну, теперь думает, полонил девку, а то ж не весь век одному куковать.

      Ага, значит, полонил… то да сё – млеет.

      – Пойдём, – говорит, – я тебе и хату покажу. – Раз, думает, полюбила, то пусть и посмотрит, что справно живу.

      А она:

      – Да мне сё-равно…

      Равно так равно… Ага…

      Привёл, значит, да и спрятался с ней на сеновал. Укромное местечко ещё загодя изготовил. Ну, думает, и бабка здесь не помешает, и даже не узнает старая.

      И давай он тут на чердаке извиваться. И так, и эдак! Одурманился парень. Откель – и не поймёт – ему такое счастье-любовь привалило.

      А она-то, краля его, лежит, как бревно бесчувственное, и ухом не шевелит, бровью не ведёт, только соломинку покусывает, будто не ела три дни.

      Ну как там – не знаю, а только добился Юрка свово.

      Добиться-то он добился, да тут и смотрит на неё да и думает: «Ах ты, лягушонок мой заболотный, такая-сякая раскрасавица, толстовата ты уж больно, но зато какая красавица выраженьем глаз!»

      И тут лень у него по суставам пошла, такое состояние вялое, что захотелось чёрт-те что плести, разные нежности наговаривать.

      – Цветок, – говорит он, – ты мой благоуханный! Милашка-раскрасавица! Как только мы с тобой жить будем?

      А она:

      – Как жили, так и будем.

      – Свадьбу, – говорит Юрка, – такую отгрохаем! На весь… на весь… на всю улицу!

      – Зачем это? – спрашивает, челюсть отвалив и туалет поправляя.

      – Чтобы все знали-видели!

      Сморщилась она кисло да и отвернулась.

      – А ты что? Не хочешь? – Растерялся Юрка.

      – А на кой она мне, свадьба-то твоя?

      – Как на кой? – Разинул он рот. – Замуж тебя беру!

      – Обрадовал! Ты школу-то хоть кончил?

      – Кончил.

      – В группе умственно отсталых?

      Задрожали у Юрки губы.

      – Посопел мальчик и будь доволен.

      Да как захохочет хрипло, аж слёзы у Юрки на глаза навернулись.

      – Скотина ты, – молвит он.

      – Чего-о?! – Приподнялась она на локте. Лицо суровое, мрачное.

      Да как хрястнет его сплеча по-крестьянски по лицу ладошкой – искры из глаз, душа в небо. Да как схватит его за грудки, да как поднимет, да