2024-й. Юрий Никитин

по-прежнему не менялся в лице, спокойный и довольный, ответил тем же ровным благожелательным голосом:

      – Меня волнует… точнее, начинается дискомфорт с нашей позицией. Мир в самом деле меняется. А мы?

      Я сказал резко:

      – Так кто его меняет, как не мы? Такие, как мы?

      Скопа прогудел гордо:

      – Мы – хайтековцы!

      – Я на службе – коммунист, – напомнил Роман известное изречение Алиева, – а дома мусульманин, так? Я предпочел бы, чтобы наша байма вошла в историю не как последняя, где мобов крошат почем зря, а как первая, где… ну, не знаю, начинают действовать какие-то ограничения. Как они есть в реале. Скажем, законы Нового Человека, который уже и сейчас почти трансчеловек, а потом войдет в сингулярность.

      Я смотрел на них, не веря глазам. Тимур ладно, этому только дай во что-нибудь вцепиться зубами, здоровяк Гулько просто не подумал, брякнул и все, но если такую чушь порет и всегда спокойный и даже равнодушный к проблемам суетного мира Роман…

      Я чувствовал, как мои щеки вспыхнули праведным негодованием, а может быть, даже гневом.

      – Вы что, всерьез? – спросил я. – Да никогда не поверю, что из их затеи что-то выйдет. Не смешите мои тапочки! Запрет на убивание мобов, надо же… Ах-ах, одни пиксели убивают другие пиксели!.. Как могут пиксели убивать пикселей?

      Роман смолчал, но я видел по его лицу, что смущен, ищет доводы и не находит. Ни за ту сторону, ни за эту. Правда, я сам еще не понял, по какую сторону я, одно дело спорить, мы всегда спорим, другое дело – верить в то, что защищаешь. Гад юрист вовремя сумел ввернуть насчет стремительности прогресса. При всем том, что в первую очередь мы стараемся как следует заработать, все же не хочется зашибать на отстое, мы не такие уж и старики, которым все равно. Конечно, у нас не отстой, но если можно без добавочных затрат подняться на левел выше…

      Я постучал ложкой по столу. В нашу сторону начали осторожно поглядывать другие посетители кафе. Никто не хочет оказаться вблизи скандала, все берегут здоровье, трусы чертовы.

      – Как генералиссимус, – сказал я властно, – дебаты временно прекращаю. В смысле, милостиво разрешаю перенести в кулуарню.

      – Кулуарня… это что? – спросил любознательный Тимур.

      – Культуртрегня, – предположил Гулько.

      – Кулугурня, – поправил эрудированный Роман.

      – Дураки все, – сказал Тимур авторитетно. – Кулуары – это курилка. В старину некоторые несознательные еще курили, представляете? Дикари…

      Скопа вздохнул и вернул в нагрудный карман пачку сигарет.

      На выходе из кафе Тимур сказал быстро:

      – Шеф, это не дебаты, у меня тут вопрос копошится и копошится: ты не послал тех юристов в «World Industry Entertainment Games»?

      Я бледно усмехнулся:

      – Послал, конечно.

      – И?

      – Они там побывали раньше, – объяснил я тяжеловесно, – чем у нас.

      – Правда? – сказал он обрадованно. – Здорово. Представляю, сколько им овощей натолкали в сумку.

      – Да уж, – буркнул я. – Мясоедова икрой не корми, дай