Правило правой руки (сборник). Сергей Булыга

здоровенные окурки, между прочим. И просто рассыпанный табак. Но и опять консервы! С верхтихвоста такие бросали, с точно такой же этикеткой. А Моргало говорит, что они брали курьерский. А как же! Коляну стало смешно, он даже чуть не засмеялся.

      – Чего пялишься? Бери! – уже очень сердито сказал Генерал. – А не хочешь жрать, так и скажи, я денщику отдам.

      – Кому? – переспросил Колян, садясь.

      – Денщику, у меня раньше был денщик, – ответил Генерал. – Это когда я в Америке служил, когда там была война. И этот мой денщик был индеец, вот как! Значит, из Индии. А жил в Америке.

      Говоря это, Генерал стал наливать горючку в стоявшую перед Коляном кружку и при этом ещё показал на кувшин. В кувшине, Колян знал, была запивка – простая вода. Налив Коляну, Генерал повернулся к Моргале. Но Моргало закрыл свою кружку рукой.

      – А! – с досадой сказал Генерал. – Не тот нынче народ пошёл. Вот даже ты, Виктор Леонардович, закрываться начал. А раньше всегда был открытая душа.

      И он опять повернулся к Коляну. Колян выпил горючку и стал поспешно запивать её водой. Внутри всё горело. При прежней жизни, рассказывал Байщик, никто чистую горючку не пил, а её ещё на специальном заводе разводили чистой хлорированной водой, подкрашивали чаем и добавляли сахар по вкусу.

      – Чего консерву не берёшь? – спросил Генерал. – Или что, думаешь, я тебе отраву подсунул?

      Колян взял одну вскрытую банку, оторвал от неё крышку, согнул и зачерпнул ею немного, подумал, что с одного раза большой беды не будет, и начал осторожно пробовать. Вкусная была зараза, ничего не скажешь, не то что собачатина вонючая, с досадой подумал Колян. И ещё сразу подумалось: а эти городские суки каждый день могут такое жрать, и жрут, между прочим, и разбавленной горючкой запивают, жиреют и дохнут. Вот так! Бог, как Байщик говорит, порядок держит. А мы пьём берёзовую брагу, или даже мухоморовку, и ничего, живём. И вертихвост нас её берёт. А робертам по кумполу, по кумполу! Когда Генерал крепко напьётся, он тогда срывает с себя кепи (а у него кепи, а не кепка, со значком), бросает её об пол и кричит: они все капитулировали, падлы, а он нет! Обычно это означает, что банкет пора сворачивать.

      А тут Генерал ничего не кричал, а очень даже смирно, необычно тихо для себя сидел и время от времени внимательно поглядывал на Коляна. А Колян, уже опомнившись, отвернулся от своей консервы и смотрел на Генерала.

      И вдруг Моргало сказал:

      – Так ты, Колян, говоришь, что они к тебе пришли и уже сразу знали, как тебя звать?

      – Нет, – осторожно ответил Колян, – это не они ко мне пришли, а это я их засёк. Я тогда вышел силки проверять, я на собак их ставлю. И вот иду и вдруг вижу: а вот эти сидят! Ну, и я тогда…

      – Ладно! – сердито перебил его Генерал. – Самое обычное здесь дело, если спокойно разобраться. Их, этих робертов, с верхтихвоста тебе скинули, а ты занервничал. А что называли по имени, так это сколько же у них стукачей по больничкам! Вот кто-то на тебя и стукнул. Ведь так? – И, не дав Коляну ответить, уже сразу продолжал: – Но ты лучше нам вот что скажи.