Ключи от дома (сборник). Александр Асмолов

Какой-то секрет таят непостижимые женские сердца, способные так долго дарить счастье.

      – Я даже не представляю себе, какое оправдание вы придумаете на этот раз, чтобы я позволил вам подняться на борт. – Раздался сверху суровый голос капитана. – К Наталье это не относится.

      – А мы это, дядь капитан… Мы Серому глаз набили…

      – Зачем?

      – Да чтоб чего не вышло.

      – Авансом, что ли?

      – Так точно, сэр!

      – А, ну-ка, малый, посвети вниз.

      Луч прожектора скользит по палубе, и мы выставляем вперед Серого, который опять гордо вскидывает голову.

      – Иди сюда, бродяга, я добавлю. Все должно быть симметрично. – Кэп был суров, но снисходителен. – Спустить трап.

      Серый подхватывает Наташку на руки, и ловко поднимается на мерно покачивающийся борт. Следом поднимаемся и мы, неся увесистые сумки с припасами.

      – Костя, хоть Вы поговорите с этим младенцем, совсем от рук отбился.

      – Ну, если он кого и должен слушать, то это – только Вас, Наташа.

      Они давно называют друг друга на вы, и мы поддерживаем их уважительное отношение, часто подшучивая над их игрой, хотя они к этому относятся очень серьёзно.

      – Смирно, салага! – Кэп подносит увесистый кулак к лицу Серого. – Марш на камбуз, и смотри у меня…

      Белый китель с золотыми пуговицами, фуражка с крабом и неизменная трубка с ароматным табаком, напоминающим вишню, делают мощную фигуру Кости еще солиднее, а грубоватый, с хрипотцой голос внушает уважение.

      – Простите, сэр, а кильку резать вдоль или поперек?

      – Красиво. И смотри, чтобы я ни одной косточки не нашел, а то твои пересчитаю.

      – Я присмотрю за ним, Константин, не волнуйтесь.

      Они удаляются на корму, и мы молча провожаем их взглядами. У меня почему-то мелькает странная мысль: а если с одним из них что-нибудь случится, что будет со вторым, что будет с нами…

      – Неужели ласту отыскали? – это уже относится ко мне. – Сколько лет пытались, а тут на тебе.

      – Волной прибило…

      Пытаюсь отшучиваться я и тону в объятьях огромных ручищ, прижимающих меня к пахнущему солью и вишней кителю. В памяти всплывает давняя история, когда мы почему-то разодрались с ребятами с другой улицы. В пору нашей юности это случалось не по злобе или за что-то, а по какой-то звериной традиции. Портовый город населяли многие национальности, и селились они всегда очень компактно и обособленно. Не то чтобы враждовали меж собой, но чужих не жаловали на своей территории. Наверное, это была еще царская политика – перемешивать национальности на новых территориях, чтобы никто не брал главенство. Русских всегда было большинство, но они этим не пользовались, поддерживая равновесие. Но случалось всякое. И вот когда мы схлестнулись с ребятами с армянской улицы, каждый себе выбрал противника по габаритам, мне же достался мой одноклассник, с которым я еще и дружил. Бить друг друга мы не могли и в нерешительности стояли, не зная, что делать. Когда же наши