Радость и грусть бытия. Людмила Кулагина

затяжной болезни.

      Земля живёт, надеется, цветёт,

      И расцветает моё сердце с нею.

      И в ульях жизни зреет новый мёд,

      И я о мёде жизни думать смею.

9 мая 2007 г.

      «Люблю и ненавижу»[14]

      Стяжать не славу, но – венцы.

      Не рвать у вечности мгновенья.

      Так учат святости Отцы.

      А я пишу стихотворенья.

      Ведь если Слово дал Господь

      (надеюсь, я – не графоманка),

      Сквозь стынь и мрак, сквозь твердь и водь

      Оно прорвётся к жизни танком.

      И как смогу теперь посметь

      Предать дарованное Богом?!

      Препятствием мне будет смерть,

      Но не дорóга, не дорóга.

      Дышу – пою, хриплю – пою, –

      Пусть этой песне люди внемлют, –

      Как ненавижу и люблю

      И эту жизнь, и эту землю!

10 мая 2007 г

      Грусть Асéевского парка[15]

      В Асéевском парке «врубают попсу»,

      И берег реки тем же вторит.

      Народу здесь кинули кость, словно псу,

      Теперь особняк – санаторий.

      Потрескались стены в нём и потолки,

      Трещит и лепнина фасада.

      И лопухом заросли уголки

      Старинного барского сада.

      На синей веранде не «дуются» в вист.

      Оркестр не сзывает на бáлы.

      Осеннего ветра пронзительный свист

      Поёт здесь о том, что пропало.

      Пока ещё ели стоят зелены,

      Посажены любящим папой,

      Пытаются ночью достать до луны

      Мохнатой игольчатой лапой.

      И дуб ещё помнит былые года

      И предков асéевских деток.

      Тоскою зелёной стекает вода

      С его исторических веток.

      Когда-то октябрьские злые ветра

      По свету гнездо разметали.

      Хранит особняк в себе горечь утрат.

      И мы все счастливей не стали.

      Теперь для «сердечников» краткий приют

      Сей дом, разным хворям обитель.

      Утративший роскошь былую, уют,

      Обшарпанный, грустно глядит он

      На деток, играющих там, где карет

      Следы под асфальт закатали,

      На кучки заплёванные сигарет

      В беседках, где раньше летали

      Амуры, а нынче прописан комар,

      Бутылки, обёртки от свадеб,

      На мата под крышей похабный кошмар,

      На стройки ближайших усадеб.

      Здесь жалобно совы кричат по ночам,

      А днём разудалость гармошки

      Частушки торчащим поёт кирпичам,

      Да бродят несытые кошки.

      В столовой под расписным потолком

      Витает дух каш-макаронов.

      С карниза с осыпавшимся уголком

      Глядят на больных Маскароны[16].

      И жалок львов-масок беззубый оскал,

      И в тёмных подтёках колонны,

      Которые осенью дождь полоскал,

      Зима не была благосклонной.

      Дух прошлого в доме скорбит, и болит

      Душа трёхсотлетнего дуба.

      И

14

«Люблю и ненавижу» – название книги Т.Москвиной.

15

Парк, принадлежавший до революции промышленнику Асееву, находится на территории и в ведении нынешнего Тамбовского кардиологического санатория.

16

Маскароны – особые декоративные орнаменты, представляющие собой комбинацию человеческого лица и стилизованных листьев, завитков и прочих украшений.