Квадратный корень из лета. Гарриет Р. Хэпгуд

поставил чайник, и в кухне настала тишина. А где, собственно, Важный Разговор? Нельзя же заявиться после многолетнего отсутствия и запросто спросить: «Чаю?» Хотя Джейсон так сделал, и Нед тоже. Так заведено у мальчишек – уезжают, а затем появляются как ни в чем не бывало.

      В ожидании, пока чайник закипит, Томас порубил непонятный каравай на ломти. Я незаметно поглядывала на него, пока он не видел, добавляя детали в мысленный файл: у Томаса растут волосы на пальцах ног! Он носит питерские очочки! Он крутой – от авантажной стрижки, короткой по бокам и начинавшей, подсыхая, курчавиться на макушке, до темной футболки с брендом органического кофе. А кардан?! Да это предательство! Как он посмел вырасти крутым? Как он вообще посмел повзрослеть?!

      Ухнув передо мной гору тостов и кружку с чаем, Томас сел напротив, кивая и будто говоря: «Ну вот». Типа давая понять, что пять лет – это пустяки.

      Он заварил мне чай прекрасного коричневого цвета. Тост был подгоревший – как я люблю. Просто бесит, что он сделал все правильно. Я отодвинула «Мармит» подальше, чтобы не попадался на глаза, и поскребла замороженное масло, посыпав тост кудрявыми стружками. Откусив, я не удержалась от довольного «М-м-м».

      Томас озадаченно пялился на меня.

      – В чем дело? – Я вытерла крошки с подбородка, вдруг застеснявшись своих слипшихся от пота волос, заношенной пижамы и отсутствия лифчика. Едва я об этом подумала, как в мозгу ритмично запульсировало: груди, груди, груди. Меня бросило в жар.

      – Ничего. – Он покачал головой. – Вчера, в «Книжном амбаре»… – Его голос стал ниже, чем когда он уезжал, и акцент казался не совсем канадским. Мозг продолжал увлеченно клепать странные мысли, потому что в голове мелькнуло: такие губы на вкус должны быть как кленовый сироп. Wei bitch?[10]

      – Твой папа сказал, что ты зашла туда впервые за долгое время – ну, в книжный, – продолжал Томас.

      Я попыталась сосредоточиться.

      Видимо, это кажется ему странным – «Книжный амбар» всегда служил нашим пристанищем в дождливые дни или убежищем, когда ссорились его родители и папаша обращал свой гнев на Томаса или когда Нед отказывался с нами играть. Мы садились на велосипеды и ехали к морю; Грей впускал нас и оставлял, пока мы не начинали слишком шуметь. Я не нашлась с ответом и сунула в рот кусок тоста.

      – Ясно. Извини. А как… – Томас поднял палец жестом «погоди минутку», покопался в кармане, вынул ингалятор и два раза вдохнул. – Как ты себя чувствуешь?

      – А? – Я совсем забыла, что у него астма. Мысленно я дополнила файл, разглядев, что оправа очков у него замотана скотчем, и воспоминания начали перестраиваться и смещаться. Прежний Томас и этот, сидевший передо мной, понемногу срастались.

      – Ты помнишь, что упала с велосипеда? – не отставал Томас. – Теперь составишь мне компанию. Нед решил, что тебе нужно сказаться больной, и сам написал записку в школу.

      Нед это сделал?!

      – Со мной все прекрасно, – привычно солгала я (после годичной

10

Что вы сказали, простите? (нем.)